ПИТАНИЕ И ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ

С.Г. Козловская, кандидат мед. наук, Ю.Г. Григоров, проф., Т.М. Семесько, кандидат мед. наук, Л.Л. Синеок, кандидат мед. наук

SUMMARY. This article is concerned: the factual nutrition of older population groups in varying longevity level regions, of various nationalities, residing in urban and rural areas; study on the relationship between nutrition specificities and the state of metabolic and functional parameters of an aging organism, a possible role of nutrition specificities in the formation of both age-related and pathological changes; effects of purpose-designed alterations of the state of definite kinds of metabolism and functions in aging; an experimental lifespan prolongation under the action of various quantitative and qualitative alimentary influences, aiming at a possible use in the practice of human nutrition.

Возможность влияния внешнесредовых факторов на длительность жизни человека всегда волновала и до сих пор вызывает живой интерес как у исследователей, так и среди широких слоев населения. Среди этих факторов существенное место принадлежит питанию. Интерес к питанию в этом плане поддерживается двумя обстоятельствами:
- во-первых, питание может существенно влиять на сроки жизни;
- во-вторых, самый простой и доступный метод воздействия на продолжительность жизни (ПЖ) человека по сравнению, например, с глобальным усовершенствованием экологии, политики или социально-экономических факторов.

Научная литература, посвященная влиянию особенностей питания на ПЖ, многочисленна, и исследователи рассматривают практически все его аспекты [1-5].

Наиболее полно изучено воздействие калорийно ограниченного (на 40-50% по сравнению с контролем), но полноценного (с добавками витаминов и минеральных компонентов) питания, что, в основном, связано с тем, что при его применении можно увеличить ПЖ на 50-60 %, а в некоторых случаях показано двукратное увеличение ПЖ.

Были прослежены закономерности изменения физиологического и биохимического статуса организма человека, практически на всех уровнях биологической организации, начиная от субклеточного, в том числе на уровне РНК и ДНК, до изменения регуляторных процессов на уровне гипоталамуса и гипофиза. В целом результаты этих исследований свидетельствуют, что в эту модель увеличения ПЖ вписываются многие представления о механизмах старения, а сама модель является универсальным средством увеличения ПЖ, свидетельствуя о том, что только изменением питания можно задержать процессы старения, влияя на многие его составляющие [6, 7].

Другие модели увеличения ПЖ связаны с такими депривационными воздействиями, как дефицит белка и триптофана в пище. Характерно, что в основе объяснения их влияния в первом случае предполагают недостаточность белка, а в силу этого - угнетение синтеза белка при параллельном увеличении его обновляемости (оборот, turnover), то есть, по сути - периферические механизмы воздействия на сроки жизни. В отношении дефицита триптофана акцент был сделан на первичности изменений в центральных звеньях регуляции, предполагая наличие пейсмекера старения в гипоталамусе или гипофизе. Торможение серотонинергических процессов в этом пейсмекере под влиянием триптофандефицитного питания приводит к превалированию активности адренергических систем с соответствующим увеличением сроков жизни [8-10].

Хотя теории, которые были положены в основу объяснения влияния этих трех депривационных воздействий, различны, следует отметить, что все три модели сопровождаются аналогичными изменениями не только в центральных механизмах регуляции, но и в подобных сдвигах гормонального фона, во многом похожих изменениях обмена веществ и функций организма, структур мембран, рецепции, синтезе РНК и ДНК, синтезе АТФ, антиоксидантном статусе организма.

Анализ имеющихся данных этого плана позволяет подтвердить достаточно тривиальную истину о системности как самого процесса старения, так и системности влияния среды, в том числе и питания, на эти процессы, а также высказать предположение, что депривационные воздействия в отношении питания могут играть существенную роль в эволюционном становлении сроков ПЖ вида [11, 12].

Однако эта тривиальность исчезает, если учесть существующие возможности изменением питания влиять на скорость и интенсивность процессов старения человека. При этом сразу возникает желание полностью перенести экспериментальные данные о пролонгировании жизни в практику питания человека, и тем самым достаточно существенно влиять как на качество (сроки возникновения и интенсивность проявления различных видов возрастзависимой патологии), так и на сроки жизни.

К сожалению, возможность переноса экспериментальных данных в этом плане существенно ограничена тем обстоятельством, что увеличение ПЖ экспериментальных животных сопровождается значительной первичной смертностью, достигающей, например, в случае применения триптофандефицитного рациона 40% [7, 13-15]. Эта смертность высока и при калорийно ограниченном питании, и при белокдефицитной диете. Поэтому даже из этих соображений полный перенос депривационных воздействий в практику питания человека невозможен.

Однако данные экспериментальной геронтологии позволяют найти выход из этого положения. И одним из них является применение этих способов увеличения ПЖ не на ранних, а на поздних этапах онтогенеза [12, 16]. Вторым выходом является доказанная в нашем институте возможность затормозить возрастные сдвиги метаболических процессов целенаправленными изменениями питания.

Достаточно широкое изучение возможностей увеличения сроков жизни экспериментальных животных с помощью алиментарных воздействий, начатых в поздние сроки жизни, проведенное в Институте геронтологии АМН Украины [17, 18], показало, что ПЖ на поздних этапах онтогенеза можно увеличить за счет :
- ограничения белка с величины 22% общей энергоемкости, считающейся оптимальной в молодом возрасте, до 12% (т.е. в гораздо меньшей степени, чем в классических опытах - 4% белка);
- создания дефицита триптофана - абсолютного или относительного (превалирование в пище метаболических конкурентов триптофана, в частности тирозина). Последнее происходит на фоне изменения содержания катехоламинов и серотонина в гипоталамусе, т.е. в центральных звеньях регуляции;
- создания так называемого комплексного рациона, включающего в себя и недостаточное содержание белка, и энергетическую недостаточность (за счет уменьшения потребления жира), и дефицит триптофана (таблица 1). При этом степень этой недостаточности была несколько меньше, но и степень увеличения ПЖ оказалась ниже (на 15-20% по сравнению с 50% увеличением сроков жизни), чем в классических опытах по увеличению ПЖ (таблица 2).

Анализ данных показателей, а также результаты биохимических исследований организма позволяют заключить, что увеличение ПЖ во всех этих случаях происходило вследствие адаптации питания к метаболическим потребностям в старости. Подтверждением этому явились данные об увеличении ПЖ старых животных на пище с превалированием щелочных валентностей, что в определенной степени корригирует развивающиеся в старости ацидотические черты гомеостаза, а также на рационе, содержащем созданный в нашем институте кисломолочный продукт "Лактогеровит", который существенно изменял возрастной "пейзаж" кишечной микрофлоры со всеми вытекающими из этого последствиями в отношении обмена веществ (таблица 3) [19-23].

В литературе по экспериментальному пролонгированию жизни представлен еще целый ряд нутриентов, способных увеличивать ПЖ. К ним относится недостаточность жира, а также его жирнокислотный состав. В частности, повышенное потребление эйкозапентаеновой и декозагексаеновой кислоты повышает ПЖ. Если недостаточность жира в питании можно расценить как воссоздание или повторение модели калорийно ограниченного питания, то упомянутые жирные кислоты (при условии их длительного применения) являются фактором влияния на жирнокислотный состав клеточных и субклеточных мембран с изменением их структуры и функциональных свойств (рецепция, жидкостность, способность определять ионный состав клеток и их метаболизм, проводимость и т.д.) [24-27].

Следует отметить, что доказано влияние на ПЖ экспериментальных животных повышенного содержания в пище пищевых волокон [28-30].

Целый класс алиментарных воздействий на ПЖ представляют собой антиоксиданты (АО) как непосредственные, так и оказывающие антиоксидатный эффект.

К алиментарным АО относят довольно широкий спектр нутриентов:
- аминокислоты (глутаминовая, серусодержащие);
- витамины (группы В, Р, каротин, аскорбиновая кислота, витамины А и Е), минеральные элементы (медь, марганец, цинк, селен);
- многие вещества растительного происхождения (флавоноиды, полифенолы, таннины);
- а также органические кислоты.

Точки приложения этих веществ различны - от "тушителей" свободных радикалов до повышения активности ферментов, тормозящих образование свободных радикалов или способствующих их выводу из организма. Увеличение сроков жизни показано при применении токоферола, аскорбиновой кислоты, кверцетина, каротина, комплекса витаминов, селена и ряда других антиоксидантов (хотя в экпериментальных моделях предпочитают использовать не столько естественные, сколько синтетические антиоксиданты). Рационализация питания за счет обогащения пищи естественными АО, по экспертным оценкам, может увеличить среднюю ПЖ человека на 5-10 лет, главным образом, в результате ингибирования возрастзависимой патологии, связанной с активизацией свободнорадикальных и перекисных реакций [31-37].

Таким образом, спектр нутриентов, способных изменять ПЖ животных, достаточно велик. Непосредственный перенос данных на человека пока затруднен и ограничен, а в отношении некоторых из них (ограничение калорийности, белка, триптофана с ранних сроков онтогенеза) неприемлем из-за этических соображений. Поэтому в анализе влияния питания на длительность жизни человека особое значение приобретает сравнение экспериментальных данных с особенностями фактического питания людей из популяций с различным уровнем долголетия.

Оценивая роль питания в долголетии человека (в отличие от экспериментальных моделей) следует учитывать несколько положений:
- соотношение его роли, как и любого фактора среды, с наследственными факторами долголетия, а также значительную генетическую неоднородность популяций человека;
- участие питания в формировании адаптационного фона, обусловливающего состояние здоровья и резистентность к развитию патологии в популяции;
- относительную долю вклада в долголетие, в состояние здоровья в популяции питания и других внешнесредовых влияний (физическая активность, частота и интенсивность стрессовых ситуаций, характер труда, социальные отношения, экономическое положение и др.);
- оценку питания в качестве фактора, участвующего в адаптации организма к среде, т.е. естественной среде проживания (климат, солнечная радиация, температура, влажность, высота над уровнем моря, а отсюда - содержание кислорода в воздухе и т.д.).

Принципиальное значение приобретает сопоставление состояния фактического питания в различных по ПЖ популяциях - с высоким и низким уровнем долголетия, с близкими величинами индекса долголетия. Если первое позволяет выявить особенности питания, способствующие или препятствующие реализации видовой ПЖ, то второе в какой-то степени помогает судить о подобии или различии во влиянии питания на длительность жизни человека.

Многоплановые и широкомасштабные исследования, проводимые Институтом геронтологи АМН Украины на протяжении 20-30 лет в регионах с различным уровнем долголетия, позволили сделать определенные выводы о роли питания в процессах долголетия. Следует отметить, что питание изучалось нами и в сельской, и городской местности, но для получения сопоставимых результатов мы приводим данные лишь о сельском населении. Дело в том, что в оформлении питания в городах большее значение приобретают социальные факторы, а сельские жители являются носителями традиционного питания, что немаловажно в изучении взаимоотношения питание - долголетие. Было изучено фактическое питание людей старших возрастов в традиционных регионах долголетия (Абхазия, Азербайджан), а также в одном из регионов долголетия Украины (Закарпатская область). В качестве короткожительских популяций были изучены жители Центрального региона Украины, а также этническая группа русских, проживающих в Азербайджане [38-42].

Жителям каждого из регионов были присущи свои особенности питания, обусловленные традицией и регионом проживания, т.е. превалированием использования тех или иных видов пищи. Но общими чертами для всех жителей из долгожительских регионов были: строгая консервативность, что подразумевает определенную длительность влияния питания на организм, состояние метаболических процессов и т.д.; соответствие некоторых черт питания тем, которые увеличивают ПЖ экспериментальных животных.

Питание людей старших возрастов в Абхазии характеризуется резко выраженной молочно-растительной направленностью, низким потреблением соли, сахара, растительного масла, мяса, рыбы. К национальным особенностям следует отнести высокое потребление зернобобовых (кукуруза, фасоль), кисломолочных продуктов (мацони, сулугуни), острых приправ (красный стручковый перец), самых разнообразных растительных соусов и приправ, пряностей (ароматические травы) [38, 39].

Традиционное питание азербайджанцев [39, 40] отличается от питания абхазов, несмотря на одинаковый уровень долголетия. Основным источником углеводов у них является пшеничный хлеб, а у абхазов -кукуруза. При практически одинаковом потреблении кисломолочных продуктов в питании азербайджанцев больше мяса, сливочного масла при почти полном отсутствии растительного масла; овощи и фрукты они употребляют в большем количестве, чем абхазы; бобовые составляют незначительную часть рациона; содержание соли и сахара столь же низкое. В питании отсутствуют красный перец, вина, однако значительно большее потребление жидкости в виде чая, а также лука, чеснока, меньше растительных соусов и ароматических трав. При сравнении питания долгожителей с питанием лиц пожилого возраста обращает на себя внимание резкое ограничение в пище долгожителей мясопродуктов и сливочного масла (почти в 5 раз) и существенные различия в питании мужчин и женщин.

Фактическое питание сельского населения Закарпатской области Украины отличалось меньшим потреблением молока и кисломолочных продуктов, овощей (кроме картофеля), фруктов, но существенно более высоким потреблением свиного сала, мяса, растительного масла (по сравнению с абхазами и азербайджанцами) и в целом носило углеводно-жировую направленность [41].

Если сравнивать особенности химического состава пищи людей старших возрастов из долгожительских регионов с тем, которые оказывают пролонгирующий эффект в экспериментальных моделях, можно полагать, что определенное отношение к увеличению сроков жизни человека имеют следующие показатели питания.

У абхазов: щелочная направленность рационов за счет молочно-растительного характера пищи; значительное потребление зернобобовых, что создает относительный дефицит триптофана, в частности, за счет превалирования в пище его метаболических конкурентов (тирозина, фенилаланина, разветвленных аминокислот - лейцина и изолейцина) и относительный дефицит белка из-за высокого содержания ингибиторов протеаз в пище (снижающих всасывание аминокислот на 40-50%), а также высокое содержание в пище элементов антиоксидантной защиты. Последняя осуществляется, возможно, аддитивным эффектом нескольких факторов:
- низким соотношением полине- и насыщенных жирных кислот пищи, составляющим не более 0,3;
- высоким потреблением токоферолов (в 2-3 раза выше рекомендуемых величин) и достаточно высоким их количеством по отношению к содержанию полиненасыщенных жирных кислот (1,9 по сравнению с рекомендуемым 0,6), обеспечивающим достаточно высокую эффективность АО защиты пищи;
- достаточно высоким потреблением практически всех нутриентов с АО эффектом - аскорбиновой кислоты, витаминов группы В, Р, катехинов, полифенолов (ароматические травы), кофейной кислоты (красные вина, яблоки, виноград), глутамата, метионина, цистеина, цинка, марганца, меди, органических кислот (рис. 1).

У азербайджанцев: низкая калорийность пищи (у женщин почти в 2 раза меньше утвержденной величины), низкое содержание белка (у женщин на 40% меньше рекомендуемого), чрезвычайно низкое потребление жиров (в 2 раза ниже рекомендуемого) и, в частности, растительных, абсолютный дефицит триптофана (40% от рекомендуемого);
- высокая АО-активность пищи за счет низкого соотношения полине- и насыщенных жирных кислот (0,2);
- высокое потребление витамина Е и высокое соотношение его к уровню полиненасыщенных жирных кислот (4,2), а также широкий спектр самых разнообразных АО, но несколько в меньшем количестве, чем у абхазов (рис. 2).

Для питания долгожителей-украинцев были характерны все те особенности, которые выявлены у азербайджанцев относительно калорийности, уровня потребления белка, триптофана, низкого соотношения полине- и насыщенных жирных кислот. Но потребление почти всех АО пищи было чрезвычайно низким и АО защита осуществляется практически лишь за счет высокого потребления токоферолов и аскорбиновой кислоты (рис. 3).

Во всех трех регионах - высокий уровень потребления пищевых волокон .

Следует обратить внимание еще на одну особенность фактического питания из долгожительских популяций (в частности, Абхазии и Азербайджана) - строгое соответствие его характеристик экологическим условиям проживания (температура, влажность, инсоляция). Показано, что это несоответствие во многом определяет возможности влияния питания на долголетие. В таблице 4 мы попытались сопоставить данные литературы о перестройке, которая осуществляется в организме, при введении калорийного ограничения, увеличивающего ПЖ, и при температурной акклиматизации.

Заключение.

Экспериментальная апробация разработанного нами рациона, который во многом повторяет особенности питания людей из долгожительских популяций, позволила подтвердить влияние его на ПЖ животных и способность корригировать возрастные изменения функций и метаболизма, тормозя при этом развитие и проявления возрастзависимой патологии.

Таким образом, в фактическом питании людей старших возрастов из долгожительских популяций представлен весь спектр в соответствующем количестве алиментарных факторов, увеличивающих ПЖ в эксперименте. В отличие от этого, питание людей из короткожительских популяций не содержит или содержит эти нутриенты на пограничном уровне, приводя к сокращению сроков жизни в результате прогрессирования различных патологических состояний в организме.

Литература
1. Фролькис В.В., Геронтологія: прогнози і гіпотези // Вісн. НАН України. -1999. -№5. -С. 28-40.
2. Григоров Ю.Г., Козловская С.Г. Современное состояние вопроса о влиянии некоторых алиментарных воздействий на длительность жизни экспериментальных животных // Вопр. питания. -1982. -№5. -С. 9-15.
3. Никитин В.Н., Клименко А.И., Маковоз Р.К. Биохимические и эндокринные изменения при экспериментальном продлении жизни //Успехи совр. биол. -1984. -T. 98. -№3. -С. 464-479.
4. Zeisel S.H., Allen L.H., Coburn J.W. et al. Nutrition: A reservoir for integrative Scince //J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 1319-1321.
5. Speakman J.R., Selman C., McLaren J.S., Harper E.J. Living fast, dying when? The link between ageing and energetics // J. Nutr. -2002. -V. 132. -P. 1583-1597.
6. Honglian Shi, Karen E., Vigneau-Callahan, Shestopalov A.L. et al. Characterization of diet-dependent metabolic serotypes: proof of principle in female and male rats // J. Nutr. -2002. -V. 132. -P. 1031-1038.
7. Duffy P.H., Lewis S.M., Mayhugh M.A. et all. Effect of the AIN-93M purified diet and dietary restriction on survival in Sprague-Dawley rats: implication for chronic studies // J. Nutr. -2002. -V. 132. -P. 101-107.
8. Segall P.E., Timiras P.S., Walton J.R. Low tryptophan diets delay reproductive ageing // Mech. Ageing and Develop. -1983. -V. 23. -P. 245-252.
9. Djuric Z., Lewis S.M., Lu M.H. et al. Effect of varying caloric restriction levels on female rat growth and 5-hydroxymetil-2-deoxyuridine in DNA // Toxicol. Sci. -2002. -V. 66(1). -P. 125-130.
10. Lubin F., Lusky A., Chetrit A., Dankner R. Lifestyle and ethnicity play a role in all-cause mortality // J. Nutr. -2003. -V. 133. -P. 1180-1185.
11. Войтенко В.П., Козловская С.Г. Современные проблемы геронтологии и гериатрии // Медицина и здравоохранение. (Сер.: Терапия). -Вып. 2. -М., 1988. -80 с.
12. Han E.S., Evans T.R., Lee S., Nelson J.F. Food restriction differentially affects pituitary hormone m RNAs throughout the adult lifespan of male F344 rats // J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 1687-1693.
13. Козловская С.Г., Григоров Ю.Г., Семесько Т.М. Влияние различных пищевых рационов на содержание биогенных аминов в гипоталамусе, энергетический обмен и продолжительность жизни старых крыс // Вест. АМН СССР. -1986. -№10. -С. 58-62.
14. Goodrick C.L., Ingram D.K., Reynolds M.A. et al. Differential effects of intermittent feeding and voluntary exercise on body weight and lifespan in adult rats // J. Gerontol. -1983. -V. 38, N1. -P. 36-45.
15. Hirschi K.D., Kreps J.A., Hirschi K.K. Molecular approaches to studying nutrient metabolism and function: an array of possibilities //J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 1605-1609.
16. Stern J.S., Gades M.D., Wheeldon C.M., Borchers A.T. Calorie restriction in obesity: prevention of kidney disease in rodents //J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 913-917.
17 Григоров Ю.Г., Медовар Б.Я., Синеок Л.Л. Сравнительная оценка влияния различных количеств белка пищи, свободных аминокислот на продолжительность жизни животных // Физиол. журн. -1984. -Т. 30, №1. -С. 24-29.
18. Григоров Ю.Г., Медовар Б.Я., Козловская С.Г., Синеок Л.Л., Семесько Т.М. Влияние состава рационов на продолжительность жизни старых животных // Пробл. старения и долголетия. -2000. -Т. 9, №1. -С. 10-19.
19. Петцке К.Ю., Григоров Ю.Г., Коркушко О.В. и др. Влияние "Лактогеровита" и "Геросана" на микрофлору кишечника и азотистый обмен в старости (клинико-экспериментальные исследования) // Пробл. старения и долголетия. -1996. -Т. 6, №3-4. -С. 209-218.
20. Van de Water J.,Keen C.L., Gershwin M.E. The influence of chronic yоgurt consumption on immunity // J. Nutr. -1999. -V. 129. -P. 1492-1495.
21. Gibson G.R., Fuller R. Aspects of in vitro and in vivo research approaches directed toward identifying probiotics and prebiotics for human use // J. Nutr. -2000. -V. 130. -P. 391-395.
22. Rial D.R. The role of probiotic cultures in the control of gastrointestinal health // J. Nutr. -2000. -V. 130. -P. 396-402.
23. Mai V., Morris J.G. Colonic bacterial flora: changing understandings in the molecular age // J. Nutr. -2004. -V. 134. -P. 459-464.
24. Penemangalore M., Lee C.J., Wilson K. Comporative effects of dietary energy restriction in young adult and aged rats on body weight, adipose mass and lipid metabolism // Nutr. Res. -1986. -V. 6. -P. 981-992.
25. Umezawa M.,Takeda T.,Kogiishi K. et al. Serum lipid concentration and mean life span are modulated by dietary polyunsaturated fatty acids in the senescence-accelerated mouse // J. Nutr. -2000. -V. 130. -P. 221-227.
26. Hardman W.E. Omega-3 fatty acids to augment cancer therapy // J. Nutr. -2002. -V. 132. -P. 3508-3512.
27. Tholstrup T., Hellgren L.I., Petersen M. et al. A solid dietary fat containing fish oil registributes lipoprotein subclasses without increasing oxidative stress in men // J. Nutr. -2004. -V. 134. -P. 1051-1057.
28. Horn-Ross P.L., John E.M., Lee M., et al. Phytoestrogen consumption and breast cancer risk in multiethnic population // Am. J. Epidemiol. -2001. -V. 154. -P. 434-441.
29. Kushi L.H., Cunningham J.E., Hebert J.R. et al. The macrobiotic diet in cancer // J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 3056-3064.
30. Marshall T.A., Stumbo P.J., Warren J.J., Xie X.J. Inadequate nutrient intakes are common and are associated with low diet variety in rural, community-dwelling elderly // J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 2192-2196.
31. Harmann D. Free radical theory of ageing: role of free radicals in the origination and evolution of life, ageing and disease processes // Free radicals, ageing and degenerative diseases. -New York, 1986. -P. 3-49.
32. Григоров Ю.Г., Козловская С.Г., Семесько Т.М., Петцке К.Ю. Антиоксиданты в питании людей старческого возраста в регионах с разным уровнем долгожительства // Пробл. старения и долголетия. -1996. Т. 6, №3-4. -С. 203-208.
33. Borek C. Antioxidant health effects of aged garlic extract // J. Nutr. -2001. -V. 131. -P. 1010-1015.
34. Kamzalov S., Sumien N., Forster M.J., Sohal R.S. Coenzyme Q intake elevates the mitochondrial and tissue levels of coenzyme Q and a-tocopherol in young mice //J. Nutr. -2003. -V. 133. -P. 3175-3180.
35. Bartali B., Salvini S., Turrini A et al. Age and disability affect dietary intake // J. Nutr. -2003. -V. 133. -P. 2868-2873.
36. Paik J., Vogel S., Quadro L. et al. Vitamin A: overlapping delivery pathways to tissues from the circulation // J. Nutr. -2004. -V. 134. -P. 276-280.
37. Reeves P.G., Ralston N.V.C., Idso J.P., Lukaski H.C. Contrasting and cooperative effects of copper and iron deficiencies in male rats fed different concentrations of manganese and different sources of sulfur amino acids in an AIN-93G-based diet // J. Nutr. -2004. -V. 134(2). -P. 416-425.
38. Григоров Ю.Г., Козловская С.Г., Медовар Б.Я. Региональные особенности питания и долголетие // Абхазское долгожительство. -М.: Наука, 1987. -С. 173-195.
39. Григоров Ю.Г., Козловская С.Г., Семесько Т.М. Особенности питания людей старших возрастов в регионах с различным уровнем долгожительства // Вопр. питания. -1991. -№5. -С. 24-32.
40. Григоров Ю.Г., Козловская С.Г., Семесько Т.М., Асадов Ш.А. Особенности фактического питания популяции долгожителей в Азербайджане // Вопр. питания. -1991. -№2. -С. 36-40.
41. Григоров Ю.Г., Семесько Т.М., Козловская С.Г. Питание сельских жителей старших возрастов Западного региона Украины, проблемы старения и долголетия, 1995, 5, №3-4. -С. 265-270.
42. Григоров Ю.Г., Семесько Т.М., Козловская С.Г. и др. Сравнительная оценка фактического питания и состояния здоровья людей старших возрастов // Пробл. старения и долголетия. -2002. -Т. 11, № 1. -С. 78-86.