«Моя жизнь, мои достижения. Возможности получения образования за рубежом».

Сегодняшний гость нашего Бизнес-клуба Ирина Мочалова, руководитель компании «Парта - Центр Международных контактов», выпускница факультета ВМиК 1978 года.

Часть вторая. Вопросы и ответы.

Вопрос (далее - В): Скажите, Вы не принимаете иностранных студентов, которые хотят учиться в России?

Ответ (далее - О): Я начинала с того, что к нам приезжали студенты, когда я работала, главным образом, с Америкой. А приезжали к нам студенты Американские и приезжали школьники (это было самое начало 90х годов). Мы были очень популярны на Западе. Сейчас мы не так популярны.

В: А в чем заключалась такая популярность?

О: Любопытство. Им было любопытно.

В: Есть ли за границей понимание того, что наше образование - качественное? Оно там ценится?

О: Я Вам сейчас скажу. Вот в чем дело. Дело в том, что оно не просто ценится. Бумаге доверяют больше. Вы понимаете, до тех пор, пока можно будет купить диплом, купить аттестат, дать взятку на экзамене, написать рекомендательное письмо, вот просто так: прийти и тебе «подмахнут», до тех пор тебе верить не будут. Это очень большая структура должна поменяться. Это должно измениться в голове. А так как они знают это… вот есть, например, понятие апостилирования. Америка не требует апостилированных документов. Апостилирование означает проведение документа через Минюст. Там ставят печать и, тем самым, показывают: «Да, этот диплом выдан и выдан именно этому [выпускнику]. Он не нарисован, на принтере не сделан». Но сейчас, когда студенты идут на интервью, их просят брать оригиналы дипломов. Они хотят быть уверенными, что не на Арбате изготовлен этот документ. Вот почему [возникают вопросы]. Не потому, что плохо, а потому, что нет критерия: вот здесь ты соответствуешь этой высокой планке, а здесь - нет.

В: При обучении иностранных студентов ведь должен быть доход наших ВУЗов выше?

О: О, да! Но это должно решаться уже не на моем уровне, а на уровне Министерства образования. Они приглашают, но пока приглашают Китайцев, Вьетнамцев и кого-то еще из Африки. Но цивилизованные люди, которые знают немножко больше и хотят вложить деньги так, чтобы это было признано в мире, они, к сожалению, не будут туда вкладывать деньги. Они не будут это делать до тех пор, пока диплом не будет признан в мире только потому, что он не может быть подтвержден ни на каком уровне: ни на уровне поступления, ни на уровне обучения, ни на уровне самого документа.

В: Как бы Вы сравнили ситуации, когда человек занимается любимым делом вне рамок личного бизнеса и в рамках личного бизнеса? То есть, с одной стороны, это может привести к большему уровню самоудовлетворения, а с другой стороны, на тебя наваливается столько вопросов как бы непрофильных: помещение, поиск того же персонала и т. д. и т. п.? Как Вы думаете, что можно сказать по этому поводу? Какие надо понимать плюсы и минусы?

О: Любимое дело - в любом случае: твой ли это бизнес, или не твой бизнес - это твое любимое дело, то, чем ты занимаешься и то, что тебе интересно. Если это еще и личный бизнес, то это означает оценить и вовремя взять ответственность по отношению к тем вопросам, которые необходимо решать. Это означает брать ответственность на любом этапе: на этапе налоговой проверки, на этапе рэкета, на этапе перерегистрации, на этапе работы с клиентами: «права потребителей» и т.д., на этапе судебных разбирательств. Ты должен ощущать в себе эту силу. Я не могу сказать, что я такая сильная, нет, скорее есть хорошие аудиторы, которые работают на мою фирму, хорошие советчики, помощники. Но было страшно.

В принципе, когда я писала, сдавала интервью, то было отмечено, что первое время я не работала, как самостоятельная структура. Я работала под юридической крышей человека, который послал свою сестру в Америку вместе с первой моей группой. А вообще, начиналось все в стенах Университета, в этом 2 Гуманитарном корпусе[, где сейчас мы с вами находимся]. Опять же, это смешная история, потому что, как я сказала, перестройка нас развела с моим вторым супругом, я не знала, чем заняться, вроде училась на техническом факультете, все было сложно. И я пошла просто в Школу Управления Суда, поскольку куда-то было мне надо ходить. А потом решала вопрос с дочерью. Вопрос не решился положительно с дочерью. Американцы обещали дать деньги на обучение и не дали, и возник вопрос: «что с ней делать?» Тогда я звонила всем знакомым Американцам и просила деньги взаймы. Это вот такой Советский подход. А кто мне даст $17 500 взаймы, если у меня зарплата 105 рублей? То было очень смешно, потому что нашелся один знакомый Американец, он работал в PriceWaterhouse здесь. Он сказал: «Я к тебе хорошо отношусь и поэтому говорю: не проси денег - Американцы не дадут, - не подо что», - у нас еще приватизация тогда не прошла, - «не подо что. Подо что ты будешь брать такие огромные деньги?! Опять же, зачем ты будешь учить за такие огромные деньги?», - это была еще школьная программа, - «Все Американцы учат детей в обычных школах, а ты просишь денег на частную школу», - нам просто именно частную школу обещали. В общем, дело должно быть любимое, ответственности нужно не бояться. Мне было безумно страшно. Начинала я здесь. Я пришла к профессору Маршеву, с экономического факультета, который читал здесь лекции, у него здесь было свое предприятие. Я сказала: «Вот такой проект. Детей сюда, деньги здесь». Он посмотрел на меня: «Денег не дам. Ничего не дам. Юридическую крышу дам». Юридическую крышу дали. Оказалось, что дальнейшая ситуация была непредсказуемой, поскольку, как оформлять загран. паспорт 15-летним детям, никто не знал. Говорили: «В 16 лет - паспорт. Какие паспорта в 15 лет?»

В: В такой ситуации, наверное, ребенка можно было прикрепить к начальнику экскурсии?

О: Нет, это все было не так. Я сейчас расскажу. Первая реклама была [на радиостанции] «Европа Плюс» - я ждала деньги. Ситуация была такая, что мне нужно было набрать группу из 20 человек, 19 должны были оплатить, а моя дочь едет бесплатно. После объявления люди начали звонить. В то время никто этим не занимался частным образом. Занимались в рамках Комитета Комсомола, а они, в свою очередь, занимались этим в рамках Министерства Образования. Люди стали приходить и почему-то они сразу отдали мне деньги.

Потом возник вопрос с паспортами. Мы одного, второго, третьего напринимали, а они все стали говорить, разводить руками: «мы ничего сделать [с загран. паспортами] не можем». Потом мне тот же Маршев сказал: «А ты езжай в Министерство Образования, там есть международный отдел». Я поехала. Я была растерянной, я хорошо это помню. Оставалось 50 дней, а у меня нет ни паспортов, ни билетов. Группу я собрала, оставалось понять, на чем ехать и по каким документам. Вот, я вхожу в Министерство Образования, а мне говорят: «Вот иностранный отдел». А это было рано. В 9 часов. Тогда был первый год, когда разрешили поступать в более, чем одно учебное заведение. Я вхожу в кабинет, а передо мной сидит дядечка. Тогда к кому-либо из министерства образования было невозможно подступиться вообще - люди тебя не знают, люди тебя не видят, просто не замечают. Муха залетела. Я стою, а начальник иностранного отдела говорит какому-то своему сотруднику: «Вот, не знаю, что делать: мне нужен нотариально заверенный аттестат, чтобы она могла поступать» и т.д. В качестве справки: нотариусы были тогда страшно дефицитными, и попасть на встречу с ними было практически невозможно. «Вот, мне никто помочь не может, а мне это нужно до трех часов, мне все наобещали, и никто не сделал». Это было в 9 часов утра. Я говорю: «Вы знаете, я могу Вам сделать». Он говорит: «Да? А Вы кто?». «Я - неважно кто. У меня есть такой вопрос, но я могу Вам сделать». Он говорит: «Хорошо. Но мне нужно до трех часов». Я говорю: «Хорошо, а где взять аттестат?» Он говорит: «Хорошо, Вы скажите, куда привести и Вам привезут». Я говорю: «Сейчас, я уточню адрес».

У меня не было ни одного знакомого нотариуса! (Положа руку на любое место). Я понимала, что этот «дядя» может сделать все. И мне надо сейчас найти нотариуса. Я приехала туда, в «стекляшку», открыла список всех тех, кто у меня едет, и стала звонить им. А все в отпусках - все на дачах. И я попала на одного папашу одной девочки и говорю: «Так и так». Он говорит: «Позвони моей супруге», - «мобильных» тогда еще не было, - «по-моему, у нее есть». Я звоню ей с мольбой, чтобы она была дома, она говорит: «Да, есть. Я не знаю, может быть, она в отпуске. Но ты попробуй, позвони». Я набираю номер - она поднимает трубку. Я умоляю: «Никуда! Сидите здесь! Так, мне вот это надо, я от того-то, от сего-то, мне надо аттестат заверить» Она говорит: «Хорошо». А дальше - разговор на уровне «Кто выжил в девяностые»! Она говорит: «Вы только не входите в очередь, потому что Вас там народ растерзает. А вы подойдите на первый этаж к окошечку, три раза стукните, ручкой мне помашите, и я подойду и Вам через окошечко все заверю».

Затем я звоню и говорю: «Да, нотариус ждет, но только не прямо в дверь, а через окошечко. Сразу подавайте аттестат, я сейчас подъеду, два раза стукну, три раза махну, - и Вам все сделают». Когда у него к трем часам все было и его «доченька» побежала подавать документы во второе учебное заведение, он сказал: «Хорошо. Но что Вам-то надо?!» Я говорю: «А мне нужно - вот: паспорта и Американские визы». Он посмотрел на календарь: «45 дней это у меня занимает (самое большое - 50 дней). Давай значит так: печатай мне анкеты, фотографии такие-то, как печатать - тебе сейчас покажут образец». И я всю ночь печатала. Вот как это было, - на уровне «фола».

А билеты - это тоже было смешно. Не было билетов, не было - [поэтому существовали] перепродажи. Ой, какие [рекомендательные] письма мне составляли! Уже паспорта скоро будут готовы, а билетов - нет. Нас поставили на лист ожидания. 30 человек - на лист ожидания, а вероятности никакой, - билетов нет. И я туда хожу, хожу, там девочки сидят. А что такое было билет, в 1991 году? Мы уезжали за три дня до Путча. Я прихожу, а девочки такие сытые все, во Французских духах (тогда это был дефицит), такие все холеные. Потому что каждый билет они продавали за две цены. Вот кто-то «бронь» снимает, а они - «бабах!!» его сразу и - за две цены продавали. А я хожу - мне нужно 30 билетов. И, там, Шапошникову написала письмо - ходатайство и так далее. Так вот, я прихожу раз, прихожу два, а они говорят: «Не волнуйся: если только будут билеты, то тогда тебе - в первую очередь». И вот, я помню: я хожу, уже «безнадега» полная, и я думаю: «Две недели до поезда, а у меня билетов нет». Хожу, хожу, и тут - такой «дядечка», какой-то такой «ветеран». И говорит при мне (я при этом присутствую): «Вы знаете, мы ветераны, у нас, Вот, были заказаны билеты. Но билеты подорожали», - они действительно подорожали - буквально три дня назад, - «и нам Фонд Ветеранов не выделяет деньги на билеты. И поэтому мы вынуждены от них отказаться». Я на него так смотрю и говорю: «А у Вас на какое число билеты?» Он говорит: «На шестнадцатое». Это - моя дата!! Я говорю: «А у Вас сколько билетов?» Он говорит: «Тридцать». Я говорю девочке Тане: «Вот мои билеты!» Таня была зеленая, потому что тот миллион, который должен был на нее свалиться, ушел из-под носа: она мне обещала, с письмом я стою. Так получились билеты.

Вот так! Надо очень хотеть. А потом, ни о какой прибыли не думали, ни о чем. Но когда закончилась программа, то оказалось, что я заработала такую сумму, что союз людей, которые участвовали в нашем совместном предприятии не выдержал и распался. Потому что раньше программы этих людей приносили гораздо меньшие суммы. Вот такой был результат.

И тогда я со своим «папочкой» ушла к человеку, который отправлял свою дочь. До тех пор, пока на него не «наехали», до тех пор, пока ему не пришлось «отсиживаться» в Америке, я не делала своей фирмы.

В: Вот Вы начинали, фактически, без конкурентов, а со временем чувствуется [их присутствие]?

О: Да, чувствуется. Очень. Это является хорошим стимулом к тому, чтобы не останавливаться на тех «накатанных» продуктах (я теперь могу это так называть), которые существуют и которые действительно достаточно легко производятся. Все время приходится [делать следующее]: во-первых, надо постоянно поддерживать свой имидж, надо ездить, знакомиться с учебными заведениями и надо предлагать то, что не предлагают другие. Аспирантские программы одной из первых начала я. Ph . D ( Philosophy Doctor ) - программы тоже одной из первых начала я. То есть, я все время старалась немножко идти впереди. Но до 1996 года я не интересовалась конкурентами. Я потом вдруг поняла, что существует, оказывается, какая-то куча фирм, которые, оказывается, живут.

В: Вот как Вы думаете, у нас конкуренция скорее порядочная или такая: насолить соседу, сделать гадость?

О: Скажем так, по-разному. Есть люди, с которыми я дружу.

В: А конкуренция, вообще, бывает порядочной?

О: Да, бывает. Скажем, так: я не занимаюсь тем, чем занимается другая фирма хорошо. То есть, в своем лице я могу сказать: «Да. Хорошо работаем - и все».

В: Как Вы чувствуете, лучше действительно, хорошо работать, чем выискивать какие-то такие [нестандартные] ходы?

О: Я не знаю. Если меня когда-нибудь задавят таким образом, и у меня не будет больше сил бороться, тогда я пойму: «хорошо, так, наверное, и надо было», но пока - нет. Пока - даже я пытаюсь плохих слов не говорить для тех, кто занимается как-никак очень «правильным», образовательным бизнесом.

Кто продает плохие продукты? Вы понимаете, есть учебные заведения, в которые и за бесплатно не надо идти учиться. И это надо объяснять людям. Это как вот идет телевизионная реклама: бабочки, которые фигуры наблюдают. Ко мне пришел один раз порядочный курьер, они еще работают в «Озоне». Я иногда через «Озон» заказываю литературу себе. Он приходит, книжки приносит и говорит мне: «Боже мой! Я ведь приношу им эти бабочки. Я им говорю: Тети! Зачем Вы тратите на это деньги?! А они», - говорит, - «насмотрелись рекламы. Они не верят». Он как-то пытается что-то сделать. И так же я пытаюсь [объяснить], что «не надо туда ехать, потому что главных целей Вы не достигнете». А, вообще, главная какая цель: если человек хочет поехать и закрепиться (ничего ему тут не «светит»!)[, то нужно ему помочь.] Хотя, могу сказать, что где-то 80% все-таки не могут хорошо адаптироваться - они чувствуют, особенно в Новом Свете, в Европе еще можно [привыкнуть], очень большую тоску по интеллекту. «Новым Светом» я называю страны: Австралия, Новая Зеландия, Канада и США. Самые тяжелые условия в США. В силу разных ментальностей. Среди стран Нового Света для адаптации подходит больше всего Канада и север Европы: Швеция, Норвегия.

В: Я слышал, что в Канаде самый высокий уровень образования, после США. Это действительно так?

О: Да, действительно. В Канаде существует жесткий контроль государства над всеми образовательными программами. Для того, чтобы иметь возможность предлагать какую-то степень «Бакалавр» в какой-то области или «Мастер» в какой-то области, а тем более Ph . D , - они проходят процедуру сертификации программ в течение нескольких лет. Наверное, это такая же система, как у нас. Если взять Австралийские и Новозеландские университеты, то они не рейтингуются: где-то - здесь сильнее, а где-то - здесь сильнее. Есть и имена, такие, как «Мельбурн», «Принстон». А США и Канада - рейтингуются. Чем ближе рейтинг к «четверочке», тем лучше. Так вот, если взять, например, и сделать сквозной рейтинг по университетам США и Канады, то первые 5-10 университетов, такие, как Гарвард и Стэнфорд, - они находятся выше, а все Канадские университеты хорошо укладываются в первую треть сквозного рейтинга. То есть, откровенно плохих университетов в Канаде нет. Как раз Канадские университеты и дают хорошие стипендии аспирантам - естественникам. Практически невозможно получить стипендию на Master of Business Administration , на все, что связано с менеджментом, а [на] все, что касается естественников, научных исследований, стипендии можно вполне получить, у них даже документы не принимаются без аппликации на стипендию (scolarship и т . д .)

В: До какого возраста можно получать бизнес-образование?

О: До любого. Это я раньше столкнулась с таким ограничением, что [не позже, чем] до 40 лет можно было поступать на степень Бакалавра, - такие ограничения были в Советские времена. Помню, моим удивлением было, когда один университет гордился возрастными рамками учащихся на степени Бакалавра. Они говорили, что «У нас студенты от 18 до 78!». Вы понимаете, 18 - это возраст окончания школы.

В: Было ли у Вас желание заниматься чем-то в другой области?

О: Я сейчас объясню. Опять же, это вопрос о «порядочной конкуренции». У других фирм есть хорошо налаженные контакты и, в принципе, приходить и говорить: «давайте я буду заниматься вами», я не буду. Если они мне предлагают, поскольку у меня есть имя, на уровне отделов культуры в посольстве, если они хотят найти достаточно результативного представителя своего учебного заведения [то это обсуждаемо]. Если же они мне не предлагают, то я уже туда не иду, потому что я понимаю, что взять деньги (а я беру хорошие деньги за консультации, у меня не дешевые консультации) и сделать меньше, чем другой, который берет (может, меньше, а может, столько же), мне совесть не позволяет. До тех пор, пока мне не предложат, во-первых, я сама не буду навязываться в учебное заведение, а во-вторых, если я уже решу, что «Да. Вот там есть хорошая программа, туда нужно отправлять студентов и туда их рекомендовать надо, потому что там хорошее будущее будет: либо ты вернешься сюда, либо там будешь устраиваться - в любом случае, что-нибудь получится». Вот тогда я туда поеду, я проведу там время, я все изучу, все посмотрю.

В: То есть, Вы сознательно ограничиваете количество университетов?

О: Нет, я не сознательно ограничиваю, я понимаю, во-первых, востребовано это или нет, то есть, будет ли на это спрос. Есть такой образ: если там уже хорошо, то зачем туда? А если там есть что-то новое, оригинальное… люблю открывать новое! Если посмотреть, как развивается деятельность других организаций, компаний, аналогичных моей, то они практически все время идут, как мне кажется, по моим стопам. Есть некоторые ниши, которые я не успела заполнить. Например, Австралия мне была неинтересной в силу того, что были США, там был хороший рынок. В принципе, Австралийские ВУЗы не сравнимы с Американскими ВУЗами, и их жизнь несколько другая. Но когда стали закрывать границы, то мне пришлось [обратить внимание на эту страну]. То есть, я села и полетела в Австралию, проехала все ВУЗы, выучила все программы, познакомилась с профессурой, и поняла, что «Да. Это - не интересно. В Австралию это надо ехать учить, а вот это - не надо ехать учить». По крайней мере, честно подошла сама к себе.

В: У Вас штат большой сотрудников? Как, вообще, Ваша фирма выглядит с этой точки зрения?

О: У меня небольшой штат - это не завод. У меня семь хорошо наученных сотрудников - я не считаю бухгалтерию, этим занимается аудиторская фирма. То есть, у меня нет бухгалтера, и я не хочу ходить по судам, - зачем?! И есть еще приглашенные сотрудники, скажем так: студенты на пятых курсах, с языком, которые могут помогать. Вот я набираю пять-шесть человек, до тех пор, пока они не распределились. Если кто-то вызывает доверие, им интересно, то я могу их оставить работать, потому что люди, которые начинают со мной, они, к сожалению, уже стареют.

В: Сколько сотрудников осталось из тех, которые были с самого начала? Каково «ядро» компании?

О: Пять человек. Первый сотрудник до сих пор со мной работает. Набирала штат постепенно. Смена кадров происходила и происходит. Да, были те, о ком жалко, что ушел. Были те, кто думали, что сами смогут самостоятельно работать. Уходили, но у них все равно ничего не получилось на моем уровне. Им было очень сложно. Были те, кто уходил к конкурентам, что-то предлагали из моих идей. Но у них тоже не получилось. Я злорадствую. Извините, мне такое тоже свойственно.

В: Скажите, я правильно понимаю: с теми иностранными университетами, программы которых Вы изучили, которые Вам понравились, Вы заключали договоры?

О: Договор - это громко сказано. Дело в том, что нет учебного заведения, которое бы у меня не приняло документы. Другое дело, что если я там кого-то знаю, желательно на уровне неформального общения, то тогда просто эти документы будут проходить более легкий путь.

В: Они говорят о ценах своих?

О: Все условия публичны, все они размещаются на сайтах.

В: Вы участвуете в согласовании условий договоров?

О: Мои заработанные деньги - это мои консультационные услуги. Есть лингвистические программы, которые платят комиссионные, но это не совсем мой «конек», хотя я этим и занимаюсь. Этим занимаются даже туристические агентства. У меня другая ментальность. Они мыслят категориями отелей и количества ночей, я мыслю программами и результатом. В первой программе цена была названа Американцами, так как цены тогда я не устанавливала. Он сказал, что будем предлагать за эти вот деньги.

Но это было все очень по-черному. Но сейчас, конечно, все по-другому. Вообще, чем прозрачнее, тем лучше. Это сейчас действительно вызывает уважение у клиента, потому что есть фирмы, те же лингвистические программы [в которых происходит следующее]. Клиенты, когда звонят, они не понимают следующего: заходят на сайт, там одни цены, а обсуждать с фирмой уже приходится другие цены. И все - «нам». А я говорю: «Вот это вот «нам», я Вам чек по кассе пробью, а вот это вот туда. Вот Вам счет, именной, на Вашего ребенка, на Вас лично и т. д. Вот, понимаете? Вот это вот за визу, вот это за билет - вот сюда». Чем прозрачнее, тем лучше - клиент больше доверяет. Как только ты берешь больше на себя, клиент говорит: «Ты что так хорошо живешь?» и «Не являются ли я и мой ребеночек участниками благотворительной акции?» А когда он сам лично перевел сумму по счету школы напрямую в школу за рубеж, - сейчас у всех есть возможность сделать оплату через банк[, то клиент начинает доверять].

В: Было ли желание заняться другим направлением?

О: Было. Когда-то я все-таки хотела открыть ателье. Не пошло, потому что надо было много времени этому уделять. Я не могла освободить время от того, чем я уже начала заниматься. У меня была дизайнерская студия, дочка моя - художница, поэтому мне все это близко. Они долго очень жили за счет меня, то есть как бы не самостоятельной хозяйственной деятельностью, а как дотационное подразделение. В результате, когда я за них платила, платила, платила, платила: аренда и всякие прочие налоги, я им предложила: «Либо давайте вы будете себя полностью обеспечивать, либо давайте вы будете закрываться». Вот они и закрылись. Я там не руководила, потому что я как дизайнер-организатор не могла бы состояться, хоть мне и нравится все «красивенькое».

Кроме того, было желание открыть курсы иностранного языка. Они пару лет просуществовали, и я их закрыла, потому что я делала хуже, чем то, что есть, например, при Московском Университете. То есть я поняла: «не надо!». Качества не выдерживаю. То есть хороший преподаватель - он не пойдет ко мне работать, он будет работать при какой-то марке. МИДовские курсы есть хорошие, которые готовят неплохо.

А теперь я думаю, что когда я пойду на пенсию, я буду выращивать цветочки.

Господа! Мне было очень приятно с вами повидаться и вам рассказать, тем более, таким живым и интересным слушателям, как вы.

Спасибо огромное! До свидания.