Клуб выпускников МГУ: Станислав Протасов: «Нужно раскачивать лодку, чтобы карась не дремал»

Визит в Москву Марка Цукерберга вызвал бурные споры о целях его визита - то ли основателю фейсбука понадобился пиар на развивающемся российском рынке, то ли он приехал охотиться за головами наших программистов. Если вернее последнее, то ему придется раскошелиться - дешевой IT-силы в России давно нет. Лучше многих знает это Станислав Протасов - сооснователь компании Parallels, мирового лидера в разработке программного обеспечения для предоставления «облачных» услуг.

- Ваш офис выглядит непривычно - большой зал с крошечными кабинками.

- Сначала мы сделали таким только третий этаж, на четвертом был openspace. Но потом большинство пришло к выводу, что openspace лишает человека частного пространства. А оно должно быть, пусть и небольшое. Особенно в нашей работе. Инженеру нужно фокусироваться.

- Мне рассказали, что вы выбирали офисное здание поближе к Долгопрудному, чтобы ребятам было недалеко до института.

- В 2000 году мы открыли офис именно в Физтехе. И сидели там до 2006 года.

- Нет, что вы, мы хорошие арендаторы. Вовремя платили и занимались не торговлей, а созданием интеллектуальной собственности. Но Parallels росла, и Физтеху пришлось выбирать, что делать дальше - становиться офисом нашей компании или учить студентов. Мы нашли место на севере Москвы - многие наши сотрудники к тому времени купили квартиры в Долгопрудном и Алтуфьеве.

- В московском офисе Parallels очень молодой состав. А вам сколько лет?

- Мне 42. Десять лет назад казалось, что жизнь уже прошла, а сейчас вижу, что она только начинается. Был на 100-летнем юбилее академика Никольского - сейчас ему 105 лет, это автор одного из лучших учебников по математическому анализу - и поразился, насколько ясный у него ум. И Алферов тоже мыслит абсолютно ясно.

Мы не потеряли способность изобретать новые продукты, а не жить, «пережевывая» успех прошлого

- Мне кажется, у него мысли уже кипят, нет? Он такой яростный борец за права трудящихся.

- Он не столько борец за права трудящихся, сколько человек, который всю жизнь прожил в СССР и лучше многих видит, что произошедшее с наукой вряд ли можно записать нынешней стране в плюс.

- А можно ли было сохранить науку в неприкосновенности, когда все остальное повалилось?

- Думаю, невозможно. Наука ведь привилегия богатых - стран или людей, это отдельный вопрос. Я хотел заниматься наукой, но к 1991 году понял, что у меня есть два выхода: заниматься здесь околонаучными вещами, компьютерами например, или ехать за рубеж учиться. Конечно, хотелось поехать, но это сейчас просто: заполняешь заявку через Web, посылаешь резюме, ссылки на свои научные работы, и, глядишь, тобой кто-то заинтересовался. А тогда факс было невозможно послать, эти аппараты у нас только появлялись. Я первый раз увидел e-mail в действии в 1992 году. Билет до Нью-Йорка стоил 500 долл. - тогда это двухгодичный заработок среднего россиянина. Стал заниматься компьютерами, позже разработкой ПО, это оказалось весьма увлекательным.

- Сегодня молодежь легко уезжает. Для нее это хорошо, а для государства?

- Я знаю людей, которые от этого в ужасе. По их мнению, человек, однажды выехавший, никогда не вернется.

- Задача государства - сделать так, чтобы у этих молодых людей была причина вернуться. Я пять лет прожил в Сингапуре, это хорошая, приятная для жизни страна, наверное, мог продолжить жить в любом другом развитом государстве. И тем не менее живу здесь.

- Меня не сильно напрягало, что кругом одни китайцы. В Сингапуре было очень удобно жить и работать. Но я вернулся в Москву в 2000 году, потому что разработку ПО Parallels перенесли сюда. Здесь было проще искать талантливых инженеров, да и зарплаты в России тогда были ниже. Но когда я вернулся, был многим шокирован. Например, звонит сотрудник и говорит: я буду сегодня после трех часов, потому что придет водопроводчик кран чинить. В Сингапуре такое невозможно. Просто заказываешь водопроводчика на время до начала рабочего дня. Таких мелочей много: быстро добираешься до работы, поход на обед занимает пять минут. С этих позиций Россия неконкурентная страна, хотя она и добилась за последнее время некоторого прогресса. Стало проще вести бизнес. Многие стали работать «в белую». Если государство хочет быть хорошим для людей, ему нужно конкурировать с лучшими государствами, а не с Камбоджей. Важен тренд. Если люди видят, что в стране что-то улучшается, они возвращаются, не дожидаясь, пока страна победит в конкурентной борьбе. Некоторые из них сидят в этом офисе.

- Какими способами вы делаете Parallels привлекательной для них?

- Люди получают опыт работы в компании, которая успешно конкурирует на глобальном уровне. Плюс мы не потеряли способность изобретать новые продукты, а не жить, «пережевывая» успех прошлого.

В компании живут по времени России, Северной Америки, Азии и Европы

- Этот опыт можно конвертировать в карьеру?

- Не так уж много. В Parallels в 1,5-2 раза выше стаж работы, чем в среднем по ИТ-индустрии в России.

- Но нельзя же всех обеспечить карьерным ростом.

- По американским меркам мы среднего размера бизнес, в штате около 850 человек. Но именно из-за размеров и рынка облачных технологий, на котором мы работаем, у нас огромные перспективы. Скажем, может ли Microsoft вырасти в десять раз? Наверное, нет. У них сейчас выручка около $70 млрд в год. А мы можем, и даже не в десять, а в 100 раз. А когда компания растет, возможности внутри нее тоже безграничны.

- Чуть выше среднего по рынку. К сожалению, в России высокая инфляция, а рост стоимости людей ее опережает. Поэтому мы постоянно догоняем, индексируем. У людей, которые только что пришли в компанию, на нижних грейдах (это в среднем после института или с опытом 1-2 года), зарплата 50‑60 тыс. руб., а на верхних она ограничена только глобальным рынком, то есть у нас человек уровня VIP вполне может зарабатывать как в Америке. В целом по московскому офису средняя зарплата около 120 тыс. руб., и она все время растет.

Если узнаю, что человек ходит на фашистские митинги, сочту, что он не из нашего коллектива

- Достаточно высокий уровень даже по меркам московской обеспеченной молодежи.

- В Москве очень много мажоров, здесь уровень денег зашкаливает. Когда мы жили в Сингапуре (в этой стране много богатых людей и хорошо развита шопинг-индустрия), я заметил, что в журналах рекламируют туфельки за $19, сумочку за $50. Приехал в Москву, открываю аналогичный журнал: сумочка Louis Vuitton - 3 тыс. долл. В России культ дорогих вещей.

- Это эффект психологический или экономический?

- Думаю, это полубессознательная пропаганда. В любом обществе большинство населения не жирует, и доля людей, которые могут швыряться деньгами, весьма мала - 1-5%. Сингапур вполне сознательно пытается людям объяснить, что тратить немного денег на одежду - это нормально. А в России, где дорвались наконец до этих игрушек, супербренды стоят неоправданно дорого. Такое переживает любая страна, которая вышла из тоталитаризма, - посмотрите на Китай. Приведу пример: наш директор по информационным технологиям живет в Америке и ездит на Toyota Prius, в США такая новая машина стоит около $30 тыс. А здесь, в России, многие сотрудники более низких рангов на покупку машин тратят свои годовые бюджеты. Во-первых, в России это определяет и самоощущение человека, и отношение к нему окружающих, а во-вторых, кроме как на машину деньги и потратить не на что. Автомобиль за $100 тыс. конвертируется всего в 20 метров жилья.

- Да, очень, и на самом деле мне непонятно, кому больше повезло: мне, что я в ней работаю, или команде, что я с ними. Скорее всего первое. Я вообще считаю, что российские инженеры очень сильны. Система образования имеет фантастическую инерцию. Разрушить ее очень тяжело.

- И все-таки российское образование конкурентоспособно. Да, наши вузы выпадают из мировых рейтингов, но надо понимать, что эти рейтинги не вполне учитывают качество образования. Они сильно привязаны к научным исследованиям. Но иногда один толковый доцент делает больше, чем целая научная лаборатория. Научные исследования тоже нужны, чтобы люди оставались на гребне волны. Но грамотному человеку, чтобы вырасти в ученого и инженера, иногда хватает учебника Ландау и Лифшица, который сам по себе мозги развивает.

- Мне уже несколько человек сказали, что лишь 2-3% дохода фирма получает в России, остальное - по всему миру. Это сознательная политика?

- Когда Parallels начинала работать, рынка для наших продуктов в России просто не было. У нас не было другого выхода, как искать потребителей сначала в Америке, в Европе, потом в Азии. Россия в мировом IT-потреблении занимает 1%, но мы считаем, что эту долю можно довести до 5-10%. Изменить это быстро нельзя, поскольку в России мелкого и среднего бизнеса вдвое меньше, чем в США, - примерно 25% против 50. А наше программное обеспечение позволяет предоставлять облачные сервисы, которыми пользуется именно мелкий и средний бизнес.

У каждого сотрудника есть небольшое, но отделенное от других частное пространство. Инженеру нужно фокусироваться

- Отовсюду. Конечно, есть ведущие вузы страны - МГУ, МФТИ, МГТУ им. Баумана. Студенты МФТИ нам почти с любого факультета подходят, в МГУ выбор номер один - это физфак. Мехмат - отличный факультет, но математика давно стала настолько сложной игрой ума, что очень многие, кто приходит оттуда, по-хорошему сумасшедшие. А с сумасшедшим человеком предсказуемого результата быть не может. Григорий Перельман - пример по-хорошему сумасшедшего человека, но попробуйте его к «мирной жизни» приспособить. Он не будет заниматься тем, чем вам надо. Только тем, что ему интересно.

- Близки, ведь именно за счет таких рождаются идеи. Но от идеи до конечного программного продукта и бизнеса пропасть. Нужны люди, которые могут воплощать идеи в жизнь. Нам нужен баланс таких чокнутых профессоров и хороших инженеров и маркетологов.

- Во Франции развернулся скандал вокруг предложения Олланда повысить до 75% налог на тех, кто зарабатывает более миллиона евро в год. И самый богатый человек Франции решил уехать в Бельгию. В газете Liberation его фото с подписью «Вали, придурок». Готовы ли вы «валить», если у нас так поднимут налог?

- К инициативам Олланда, в том числе и к этой, я отношусь очень плохо. Мне кажется оскорбительным отдавать 75% любому государству. В СССР мы считали, что государство должно быть таким бебиситтером. И до сих пор от этого не отвыкнем: выделить деньги на дороги, поставить светофоры, снизить налоги мне и увеличить их богатым. Тогда государство собирало, думаю, не 75%, а все 90%, зато был какой-то консенсус: детсады, поликлиники, образование бесплатно. А в 1991-м оно вдруг отказалось выполнять даже базовые функции, такие как сохранение правопорядка. У меня нет никаких иллюзий на тему «Если мы будем платить налоги, государство о нас позаботится». Случится экономический просчет - и государство опять откажется заботиться о нас. Поэтому я считаю, что налоги платить, безусловно, надо, но чем они ниже, тем лучше.

- Но, согласитесь, у людей разные возможности и далеко не всех ожидает жизненный успех. Кто-то в состоянии сам позаботиться о себе и своих детях, а массе народа на жизнь не хватает.

- Если им дать больше денег, все равно на жизнь не будет хватать. В Африке проводили эксперименты: западные страны тратили огромные средства, собирали пожертвования, пытаясь привести эти государства к счастью. В Либерии, например, даже Белый дом построили, как в США. И что? Все стало только хуже. Лозунги «пусть богатые платят больше» действуют разрушающе. В Гарварде один профессор обсуждал со студентами вопрос, хорошо ли уравнивать людей. И предложил: давайте я буду ставить оценки по социалистическому принципу - всем одну и ту же, среднюю по группе. Сначала средняя оценка получалась «четыре», через месяц оценка стала «три», а потом ушла ниже. Стимул исчез.

- Вы не ответили на вопрос, готовы ли вы «валить» при таком налоге.

- Мы пока не так много зарабатываем, как богатые во Франции. Тем не менее мое чувство гармонии было бы сильно нарушено.

- Активный протест в моем случае - это поиск юрисдикции, под которой налоги были бы ниже.

- Будучи капиталистом, как вы относитесь к проявлениям гражданских чувств у персонала?

- Я больше инженер, чем капиталист. Что-то у нас в стране улучшается, что-то вызывает тревогу - например, не будет ли у нас нового культа личности. Знаю только одного человека из московского офиса, кто ходит на «марши миллионов», и знаю только потому, что его вместе с Навальным в автозак сажали. Но, думаю, ущемлять его право на протест нельзя, пока он не нарушает законов РФ.

- Сейчас эти права довольно сильно ужимают законодательно.

- Я к этому плохо отношусь. Считаю, чем больше у людей свободы, тем большее они способны создать. Сам на марш протеста не пойду, поскольку это бессмысленно, но если кто-то ходит, отношусь к этому как к его личному выбору. Хотя если узнаю, что человек ходит на фашистские митинги, сочту, что он не из нашего коллектива.

- Нет, но это значит, что его представления резко отличаются от наших о том, что в жизни правильно, а что неправильно. И соответственно успешное сотрудничество с ним не состоится, рано или поздно его взгляды приведут к конфликтам на работе.

- А вы вообще представляете себе, каких взглядов придерживаются люди в вашем коллективе?

- Допускаю, что кому-то могут нравиться коммунисты и либерал-демократы. Знаю, что многим нравится Навальный, хотя не вижу большой разницы между ним и Путиным. По крайней мере с точки зрения потребителя услуг думаю, что Навальный будет делать эту работу хуже, поскольку у него нет никакого опыта. Знаю, что кто-то симпатизирует Прохорову, хотя мне тоже непонятно почему.

В мире не более десятка стран, способных обеспечивать своих граждан благодаря продукту, именуемому интеллектуальной собственностью. Россия, к счастью, одна из них

- Понимаю, что получить долю советского наследства и не растранжирить ее - тоже труд, но все же это не создание нового. Мне кажется, что он хорошо вписан во всю эту суверенную демократию. Не верится в его самостоятельность - пока нет оснований думать иначе. Занимался бы бизнесом. Я сам человек достаточно аполитичный и считаю, что нужно заниматься делом, в котором ты в состоянии достичь наилучших результатов.

- Но в какой-то момент это дело рушится, как у Ходорковского, и человек становится политиком.

- Фраза «сегодня пришли за ними, я промолчал, завтра придут за мной», наверное, имеет смысл. Именно поэтому считаю, что ничего плохого нет в существовании того же Навального. Лодку надо раскачивать, чтобы карась не дремал. Когда какая-то группа узурпирует власть, это всегда рождает протест, даже если это хорошие люди, даже если это лучший выбор для страны. И этот протест должен иметь формы выражения, иначе он разорвет и человека, и страну. Так что ничего плохого в этих митингах я не вижу, меня они не раздражают.

- А начальственные кортежи вас раздражают?

- Раздражают. На YouTube есть ролик, как Обама приезжал в Сан-Франциско - там дороги перекрывали на полминуты. А я как-то два часа на МКАД стоял, перекрыли полкольца. Это отвратительно, это атрибут отсталого африканского государства.

- А шведский король - на Volvo S-40. Это нормально, думаю, рано или поздно мы тоже к этому придем. Но все же Олланд - зло. Он социалист, а все социалистические реформы оборачиваются для страны минусом.

- Владивосток, где я вырос, город морской, у всех кто-то из родственников ходил в загранку. С детства помню все эти разговоры о жвачках, колготках, магнитофонах. Знаете, это как у О’Генри, трест можно разрушить только изнутри, и СССР имел такую внутреннюю нестабильность. Люди понимали, что где-то живут лучше, чем они, но не видели возможности улучшения своей жизни. Сегодня страна такие возможности дает. В мире не более десятка стран, способных обеспечивать своих граждан благодаря продукту, именуемому интеллектуальной собственностью. Россия, к счастью, одна из них.