МОРАЛЬ ТЯЖЕЛОГО АТЛЕТА

Чемпион мира по тяжелой атлетике Дмитрий Иванов в редакцию пришел практически с помоста и сразу попал в штат. Притом журналистского образования не имел. Дабы наверстать упущенное, поступил на журфак МГУ и в учебе проявил поразительное трудолюбие.

Рабочий день Иванова часто начинался в шесть утра, с первым поездом метро. Он писал заметки, оставлял их в машбюро и бежал на журфак. А вечером возвращался в редакцию с новыми заметками. И в подобном жестком режиме жил несколько лет. Признавался, что побить рекорд легче, чем выдерживать такую гонку. Но Дмитрий выдержал. Его журналистский почерк отличало не только профессиональное знание тонкостей тяжелой атлетики, но и нетривиальное описание событий на помосте.

В «Советском спорте» отношение к Дмитрию было… неоднозначным. Иванов был компанейским парнем, охотно предоставлял коллегам для застолий свою просторную квартиру (а жил чемпион на одной лестничной площадке с зятем Хрущева Аджубеем - в доме напротив Моссовета). Притом Дмитрий откровенно делал карьеру: стал председателем месткома, потом секретарем партбюро, входил во всевозможные комитеты и комиссии, чтобы быть рядом с руководством газеты и Госкомспорта. Никогда не возражал нужным людям. Итог - быстрое продвижение по служебной лестнице.

И кто бы мог представить, что главной чертой талантливого репортера и карьериста была… порядочность. Первым это признал известный журналист Евгений Рубин, который накануне отъезда в США здороваться с Ивановым перестал. Когда Рубин написал заявление об эмиграции, в редакции он стал изгоем. На партсобрании при исключении из КПСС кто-то назвал Евгения Михайловича… предателем Родины. А когда жена Рубина, Жанна, отработавшая в машбюро много лет, приехала в редакцию за справкой, многие сделали вид, что не знают бывшую машинистку. И вдруг к Жанне подошел Иванов и участливо поинтересовался, как идет подготовка к отъезду. Просил передать привет Евгению Михайловичу и пожелание освоиться в Америке.

Когда Рубины жили уже в Нью-Йорке, Иванов прилетел на чемпионат мира в Толидо и, не считаясь с немалыми личными расходами на телефонные переговоры, часто звонил бывшему коллеге, интересовался его делами и рассказывал о жизни в редакции, в Москве. Эти звонки морально очень поддержали новых эмигрантов…