"Персона грата": Валерий Фёдоров

- А вот значимость, ценность, весомость результата, достигнутого на выборах, где нет обязательного порога явки, будет ниже?

Фёдоров: Это проблема любой представительной демократии. И Россия здесь опять-таки не является первопроходцем. Если вспомнить советскую критику западной демократической системы, то там зачастую приводились цифры, что такой-то президент США избран на самом деле 15 процентами избирателей этой страны. Последний пример, когда победа на президентских выборах в тех же США одерживается при перевесе буквально в десятки тысяч голосов, что в масштабах трехсотмиллионной страны сущая безделица, тоже ставит под вопрос легитимность такого президента. Тем не менее, политическая система, основные партии, неправительственные организации никоим образом не комплексуют по поводу того, что президент такой большой страны избирается ничтожным большинством голосов. Почему? Потому что существует определенное доверие к основным игрокам, основным институтам политического процесса. Когда есть подозрения в фальсификации, производятся пересчеты голосов, опять-таки при открытой, свободной, прозрачной процедуре, и результаты пересматриваются. Даже проигравшая партия, которая, конечно, недовольна, не ставит под сомнение легитимность президента и легитимность всей системы вообще. Она понимает, что даже избранный ничтожным большинством голосов президент лучше, чем отказ от легитимности системы вообще.

В России, где доверие к политической системе очень дефицитная категория, где его катастрофически мало, конечно, снижение реальной явки - опасное явление, опасная тенденция. Раньше, ориентируясь на законодательно установленный порог, ниже которого опускаться было нельзя, местные власти, а москвичи это хорошо помнят по выборам в Мосгордуму и мэра, активно проводили рекламные кампании. Это помогало определенной части избирателей, которые не видят для себя какой-то особой ценности в политике и зачастую даже не знают, когда очередные выборы, кого нужно выбирать и какими полномочиями обладает избираемый орган или градоначальник, немного мобилизоваться, включиться и сделать свой выбор - прийти на участки для голосования.

- Боитесь, что сейчас этого не будет?

Фёдоров: Боюсь, что в условиях того, что порог явки станет необязательным и выборы могут состояться даже при условии, что придут 5, 10 или 15 процентов избирателей, местные власти лишатся стимулов к проведению подобных рекламных кампаний. Потому что она дорогая, стоит денег, её не так просто провести, чтобы она оказалась эффективной. И это в свою очередь выразится в дальнейшем снижении явки.

- А не может быть так, что отмена минимального порога как раз приведет к тому, что наши сограждане поймут, как важен голос каждого из них?

Фёдоров: Хотелось бы в это верить, но, реалистически рассуждая, полагаю, что те люди, которые сейчас ходят на выборы, и дальше будут продолжать на них ходить. У них существуют две основные мотивации: либо они привыкли, это, как правило, представители старшего поколения, для кого явка на выборы - священный долг. Может быть, это не очень глубокое понимание, не очень прочувствовано, но это как минимум уже дисциплина. Люди привыкли и ходят.

Вторая часть, которая, безусловно, меньше, - это те люди, которые считают, что их голос действительно что-то может изменить. И даже если он не изменит сейчас что-то, то лучше они придут на выборы, чтобы не дать кому-то их голос узурпировать. Такая мотивация тоже есть. Это, конечно, люди помоложе, среднего поколения, те, для кого советский чеканный штамп не так актуален.

Эти две группы, полагаю, будут ходить и дальше. А вот третья группа не очень устойчивых и не очень ответственных избирателей, тех, кто узнает о кандидатах в последний момент, скорее всего будет ходить хуже, потому что ослабнет мощный информационный пресс, который обрушивался на их головы в последние дни перед выборами с единственной задачей - заставить, побудить, мотивировать их прийти на избирательные участки и проголосовать. Теперь это давление исчезает.

- Один из апологетов изменений в избирательное законодательство, глава думского Комитета по конституционному законодательству и госстроительству Владимир Плигин утверждал в интервью, что даже такое ситуативное реагирование, которым занимаются депутаты, в конечном счете направлено на построение в России развитой, прозрачной партийной системы. Думаю, что о такой системе наши продвинутые сограждане пока только мечтают. Вы будете изучать, как они воспринимают эту, не всегда тонкую настройку избирательного законодательства?

Фёдоров: Разумеется. Не только будем, мы этим занимаемся в режиме реального времени. На следующей неделе у нас будут первые результаты опроса на тему, как граждане относятся к отмене порога явки. Но это не единственное изменение. Там есть еще ряд других. Один Центризбирком внес 22 предложения. Конечно, далеко не по всем из них граждане имеют что сказать, далеко не о всех они знают, тонкости избирательной процедуры интересны абсолютному меньшинству избирателей, люди предпочитают думать об этом реже, только когда уж не отвертеться, и поэтому тонкости, по их собственному мнению, лучше оставить за кулисами. Хотя все-таки есть часть избирателей, которая за всем этим следит, интересуется и кто имеет свое мнение по каждому из этих вопросов.

- Чем обусловлена неявка избирателей на выборы в России? В чем причина подобной низкой гражданской активности?

Фёдоров: Абсентеизм и его уровень российских граждан все-таки разный в зависимости от уровня самих выборов. Если говорить о президентских выборах, то там масштабы распространения абсентеизма гораздо ниже, чем на в парламентских выборах, не говоря уже о местных выборах. Считать убежденными абсентеистами, вероятно, можно только тех, кто не ходит на выборы президента. Почему? Потому что российская Конституция носит сверхпрезидентский характер, президент не только глава государства, но и глава исполнительной власти. Он сконцентрировал максимум полномочий, и это отвечает российской государственной традиции, когда первое лицо, как бы оно ни называлось - генеральный секретарь или самодержец, все-таки не является английской королевой, а реально управляет страной. Поэтому, когда мы спрашиваем людей о признаках демократии, от которых они не готовы отказаться, первым из них выступают выборы первого лица, президента. Именно поэтому считать убежденными абсентеистами можно лишь тех, кто не ходит на президентские выборы.

Хотя даже среди них велика доля ситуативных абсентеистов, то есть тех, кто не приходит на выборы не потому, что не хотят, а потому, что, к сожалению, не смог этого сделать. Ну, нашлись какие-то более важные дела. Таких, по моим наблюдениям, минимум треть из тех абсентеистов, кто не ходит на выборы президента.

Если же говорить о выборах других органов власти, то они, конечно, менее значимы для россиян, в меньшей степени ассоциируются с представлением, что необходимо и важно прийти и проголосовать. Потому что люди просто не понимают, на что эти органы власти влияют. Возьмем Госдуму. Несмотря на то, что парламент в любой демократической системе - это центральный орган и вообще демократия называется представительной, потому что избиратели в ней выбирают своих представителей - парламентариев, в России парламент - один из наименее рейтинговых и авторитетных институтов в системе федеральной власти. Люди воспринимают его в основном как говорильню, как некий скучный и надоевший им телеспектакль, и они критически относятся к той продукции, которую на-гора выдают российские депутаты, то есть к законам и бюджету. Поэтому явка избирателей на парламентские выборы всегда ниже, чем на президентские. Кроме того, она от раза к разу всё более снижается.

- То есть, российский абсентеизм, как и многое другое, имеет свою специфику. Недавно ВЦИОМ проводил опрос об отношении россиян к армии, правоохранительным органам, судебной системе, политическим партиям, профсоюзам и СМИ. Было приятно узнать, что лидером одобрения в России стали средства массовой информации. Как вы можете объяснить полученный результат?

Фёдоров: СМИ сегодня более сложное явление, чем 15 лет на заре перестройки, когда СМИ были рупором свободной, правдивой, новой информации, по которой люди истосковались, к которой они не привыкли, которая была им крайне интересна, важна и которая во многом формировала их мировоззрение и даже предопределяла поступки. Тогда только благодаря телевидению и прямой трансляции съезда народных депутатов люди впервые увидели, что такое представительная демократия. До этого они видели только ритуальные заседания пленумов ЦК КПСС и декоративные заседания Верховного совета СССР. А тут демократия: люди выходят со своими некомплементарными точками зрения, критикуют власть, требуют чего-то, о чем раньше и подумать было страшно, потому что тут же заберут в контору. Это был огромный новый опыт. Но это все-таки было 15 лет назад.

Время прошло. Сегодня люди относятся к СМИ уже по-разному. Сейчас СМИ - это не столько источник политической информации, на политическую информацию в обществе нет особого спроса, сама по себе политика населению не очень интересна, она отошла не периферию общественного сознания, большинство экономически активных людей, дееспособных, энергичных, в расцвете своего жизненного цикла относятся к политике как к чему-то, чем заниматься и неинтересно, и неактуально, а для некоторых вообще не очень почетно, сегодня СМИ - это поток новостей, важной полезной информации, это возможность отдохнуть и развлечься. То есть, это весьма многообразный институт, с которым мы живем, в рамках которого проходит значительная часть нашей жизни (средний россиянин не менее трех часов в день смотрит телевизор). СМИ как были, так и остаются на протяжении длительного времени тем общественным институтом, который получает наибольший уровень одобрения россиян по сравнению с такими фундаментальными институтами российского общества, как, например, армия и церковь.

- Это стабильная какая-то цифра или она снижается? Какова тенденция?

Фёдоров: Тенденция у СМИ позитивная. В апреле 2006 года 49 процентов россиян одобряли работу СМИ, а в октябре 2006 года - 56 процентов. И никакого негатива здесь в ближайшее время не предполагается. В то же время у других институтов скачки бывают разнонаправленными. Возьмем армию. Очевидно, что миссия армии освящена долгом по защите Отечества, а мир у нас сегодня опасный, всё более тревожный, происходят войны, появляются новые ядерные государства, международный терроризм далеко не побежден, соответственно армия необходима, но при этом состояние российской армии беспокоит значительную часть наших сограждан и не дает возможности им одобрять работу этого института на том уровне, что и СМИ. Любой мощный выброс негативной информации по армии (дело Сычёва) дает резкое изменение соотношения тех, кто одобряет и кто не одобряет деятельность армии. Но стоит немного забыться информационному поводу, как правило, соотношение сил восстанавливается, и это соотношение в пользу армии. Но плюс у нее не такой значительный. Он формируется в основном за счет старших возрастов, мужчин, в то время, как женщины, матери и молодые, те, кому еще идти в армию или кто не планирует в нее идти совсем, негативно оценивают, как правило, этот институт.

- Как я понял, политические партии и профсоюзы не вызывают общественного одобрения. Причем отношение к ним стабильно отрицательное?

Фёдоров: В общем, да. По партиям… В последние четыре месяца мы видим позитивную тенденцию. Например, если в апреле этого года только 19 процентов опрошенных одобряли деятельность партий, то в октябре - уже 27. И это первое крупное позитивное изменение за последние три года. Надо ещё разбираться, чем оно обусловлено, но я полагаю, что с одной стороны здесь сыграли роль некие изменения в российской партийной системе: появились в ней конкурентные начала, исчез призрак монополии на партийную жизнь, который некоторое время маячил перед российскими гражданами. Я говорю, прежде всего, о «Единой России». Октябрьские выборы, которые прошли в ряде регионов, показали, что конкуренция не умерла. Более того, она усиливается, и флагман этого конкурентного начала - «Справедливая Россия», партия спикера верхней палаты парламента Сергея Миронова. Это один фактор.

Второй фактор. Все-таки партийная система становится более понятной. Одно дело, когда существуют сотни мелких партий, названия которых невозможно запомнить, лидеров - различить, лозунги - принять, другое дело, когда система, оставаясь многопартийной, превращается в крупнопартийную, когда она состоит из нескольких крупных, различимых и более-менее понятных, идентифицируемых рядовым избирателем блоков. Процесс укрупнения партийной системы, который идет в России сегодня, делает партийную систему более понятной и более одобряемой россиянами…