Смотритель реки

В издательстве "Российская газета" вышла книга нашего коллеги Виктора Шуткевича

Бывают люди - прилагательные. И бывают люди - существительные. Мне кажется, что автор книги "Деревня Париж" - из вторых. Несмотря на натуру вечно влюбленного поэта, который наше ремесло - журналистику - пытается все время оторвать от грешной земли, он очень земной. Суть и сущность его текстов не только в том, что талантливо написано, но прежде - как достойно прожито.

Смею утверждать, что Виктор Шуткевич, коллега по "Комсомолке" и "Российской газете", эту книгу не писал - он ее собрал. Она случилась как восклицательный знак в профессиональном тексте накануне первого серьезного юбилея. Но как же достойно надо было управляться со своими днями и трудами, чтобы они сложились в так срежиссированные главы пока его главной книги "Деревня Париж".

Никогда журналист не получает задание написать о вечном. Его черный хлеб - злоба дня. Самое несовместимое - Шуткевич и злоба. Может, потому его тексты остаются жить дольше дня, что автор знает: у безнадежности есть всегда альтернатива - светлые мысли и страсти делают светлой жизнь.

Эта книга не детектив и не сборник бывших в употреблении газетных репортажей. Это поэзия прозы жизни.

Виктор Шуткевич - человек с родословной. Он знает корни своей семьи до восьмого колена. Владеет дедовской купчей на четыре гектара земли, которой завладело советское государство, а не просто 12 сотками в ближнем Подмосковье. Может, у кого-то еще появится шанс стать крупным землевладельцем, кто изучит вслед за автором содержание своего бабушкиного сундука...

Автор этой книги - человек толерантный. Скажите, а кем еще может вырасти человек, предки которого жили то при поляках, то при немцах, то при первых советах, то при вторых, т.е. в Западной Белоруссии, по которой по нескольку раз прокатились главные войны ХХ века?

Виктор не поступил, как мечтал его дед, в Варшавский университет: он окончил знаменитый журфак МГУ, женился на орловской однокурснице Татьяне, стал известным московским журналистом. Он опять богаче многих: у него две родные родины - Белоруссия и Россия.

А Польша? Польша взяла свое не только строкой в личном деле: собкор "Комсомольской правды". Не только лирическими репортажами и философскими беседами со знаменитыми поляками. Польша - часть жизни с открытым до сих пор вопросом: почему христианские религии -непримиримые конкуренты, а не толерантные сподвижники на духовном поле? То ли потому, что Бог-то один, но бухгалтерии у всех разные...

Почему книга называется "Деревня Париж"?

Про целое поколение белорусов когда-то писали, что из деревни они уехали, а в город так и не приехали: душа их не помещается в мегаполисах, что ли? Нет... Ключ не здесь. По репортажам из Иерусалима или Лас-Вегаса можно даже предположить, что автор легко ощущает себя гражданином мира.

Прочитав с удовольствием эту книгу, нашла свой ответ в главе "Прошлым летом в Париже". В быстро пустеющей деревне Париж молодой парень Валерка Гришин, народный музыкант и радиомеханик, стал записывать своих земляков. Послушайте: "И вот теперь, когда конец совместного жития уже ясно осознавался всеми, деревня словно спешила выговориться последний раз, выпеть в песне всю прошлую жизнь, благо нашелся слушатель... Как-то совершенно неожиданно для себя Валерка подумал: а может, он для того и остался жить в Париже, чтобы до последнего сохранить - хоть на пленке - их голоса".

Кто еще сегодня в Москве так смачно и грамотно напишет главу "Поросенок по имени Президент" о главном событии в деревенской семье - как перед Новым годом колют, смолят и свежуют кабана? А как строить дом на руинах? И косить сено до седьмого пота? Надо в родной брестской деревне Чахец бывать не гостем, чтобы понимать великий смысл материнской пословицы: "умирать собирайся, но жито сей".

"Письма матери" Шуткевича можно не только читать, но и перечитывать. Чтобы в душе, как на Великом суде, отвечать: а все ли я сделал для своих родителей, для их светлой памяти, для родины души своей?

Как отец Виктора работал смотрителем маленькой белорусской речки, знают все его друзья. А не стало отца - не стало речки: заросла, пересохла, стерлась, потерялась.

Книга "Деревня Париж" написана для того, чтобы не стирались с памяти люди, лица, лики, личности. По этой причине слова, собранные под этой обложкой, перестают быть фактом только биографии автора.

У нас в руках не частый повод стать добрее и честнее на одну книгу, которую написал талантливый и светлый человек Виктор Шуткевич, которому сегодня исполняется 50 лет.