Жизнь до и после 26/86

26 апреля 1986 года Михаил Хандрос вышел в ночную смену в химический цех четвертого блока Чернобыльской АЭС. В его задачу входила постоянная проверка параметров воды, пара и конденсата. Каждые два часа показатели вносились в журнал. В 1 час 23 минуты мощные опорные колонны завибрировали, бетонные стены дрогнули, как бумажные, дверь в помещение щита управления сорвало с петель, цех наполнился облаком пыли, приборы, показывающие уровень радиации, зашкалили, взвыла сирена. Михаил с коллегой, бросившись в зал циркуляционных насосов, с ужасом обнаружили, что со-рванные, они лежат на полу. Помещение было наполнено паром.
Первая жертва взрыва - реакторщик, погибший под обломками. На утро коллектив узнал о второй жертве - коллега скончался от ожогов, полученных от разлившегося раскаленного масла. Жертвы радиации появились позже. Что спасло Михаила, портрет которого появился на городской доске почета через два года после аварии, под словами "Они не покинули ра-бочие места"?
Михаил отвечает лаконично: "Здоровый я был очень".
В трагические часы начальник смены, тезка Михаила, подозвал его к аптечке, налил себе и ему по дозе йодистого калия и сказал: "Ну, давай чокнемся. Живыми мы отсюда уже не выйдем".
Обычно Михаил возвращался домой со смены к девяти утра, а на этот раз приехал к одиннадцати. Жена встретила в слезах. Ей уже выразили соболезнование. От физического и эмоционального напряжения он рухнул в постель, проспав сутки. Проснувшись, узнал, что в город уже ввели части противохимической и противорадиационной защиты, на выездах ус-тановлены КПП, на АЭС пускают только по спецпропускам.
Глянул в зеркало - лицо опухло, покраснело, из носа сочится кровь. Дышать тяжело. Врачей со всего города собрали на базе отдыха "Сказочное". При его появлении дозиметры зашкаливают. Часы и одежду уничтожают, его моют. Снова замеряют уровень радиации, счетчики снова зашкаливают. Что делать дальше, пока никто не знает. Облученные, едва двигаясь, отправляются своим ходом по домам. Одну группу пострадавших - с третьего и четвертого блока - отправляют в Борисполь, а оттуда в Москву. Припять эвакуируют. Автобусы с жителями идут беспрерывным потоком. Следом за автобу-сами бегут с лаем оставленные хозяевами собаки.
Только 4 мая Михаил с женой уезжают в Киев, где живет сын. В Киеве он снова идет в больницу. Дозиметристы от него шарахаются. Делая замер, остерегаются подходить близко. Его снова отправляют в баню, а одежду выбрасывают. Фон тот же. Его кладут в областную больницу, под капельницу. Через неделю он узнает о смерти еще одного коллеги, а через несколько дней - о смерти второго. У Михаила и коллег, с которыми он поддерживает связь, возникает ощущение того, что их дни тоже сочтены.
Через месяц его отправляют в санаторий в городе Тетерев, который тоже превращен в больницу. Здесь Михаил получает справку, которую хранит по сей день. Диагноз: "Несчастный случай на производстве. Острая лучевая болезнь первой сте-пени".
Михаил говорит, что всеми силами врачи тогда маскировали состояние чернобыльских больных. Многие ушли из жизни по причине самых обычных бытовых заболеваний, ничего общего с облучением не имеющих. Власти стремились скрыть масштабы бедствия, не считаясь с тем, что пострадавшие люди, не получив инвалидность, должны по-прежнему заботиться о куске хлеба. Но и работу найти было нельзя, поскольку у эвакуированных из Припяти не было прописки. Озлобленные и обреченные, многие тогда выбросили свои партбилеты.
В июле Михаила отправили в 6-ю московскую больницу, которая принимала чернобыльцев. И здесь его диагноз заменили на "сердечно-сосудистую дистонию". За месяц в 6-й больнице ушло из жизни больше 30 его коллег.
- Как вы выжили? - не могу сдержать я удивления.
- Здоровый я был, - повторяет Михаил. - Ну и народные средства помогли, наверное.
- Какие же?
- После аварии приехал в больницу начальник АЭС с бухгалтером и всем предложил взять денег. Предлагал брать до двух зарплат. Сколько мы тогда каберне выпили, не передать. Потом активированной воды много выпили. Еще спиртовой настой на живых ужах принимал.
- На живых ужах?
- Да, брали живого ужа, заливали спиртом и настаивали.
Для меня самым поразительным в истории Михаила Хандроса является то, что через год он вернулся в гибельное место, начав работать на АЭС в хранилище отработанного ядерного топлива.
- Почему?!
- Потому что жить надо было. Потому что семью надо было кормить. Нам предложили начислять три года стажа за год работы. Плюс мы получали тройную зарплату. Выходило под две тысячи рублей в месяц. Дали квартиру в Киеве. Мы очень хорошо жили тогда.
Хорошо жили вплоть до 1993 года, когда Михаил вышел на пенсию и уехал с женой в США. Год назад его супруга скончалась от рака желудка. Из-за Чернобыля? Он не знает, говоря, что до 70 лет оба были здоровы.
Михаил остался один. Днем он ходит в "детский садик" для пожилых, ежедневно посвящает 40 минут занятиям йогой, любит провести время с хорошим соперником за шахматной доской. И он часто вспоминает Чернобыль своего детства.
Самый веселый праздник - Пурим. В синагоге - самом роскошном городском здании - оглушительной трещоткой он, не жалея сил, пугает злого Амана. Улицы, утопающие в садах, покрыты пылью, по которой так славно ходить босиком. На базаре, являющем собой картину южного изобилия, звучат украинский и идиш. Под крышей их дома живет несколько поколений семьи: бабушки, дедушки, родители, дядья и тетки. Лето проходит у воды. Чернобыль стоит у слияния двух рек - Ужа и Припяти. По Ужу ходит колесный пароходик, а вокруг раскинулся роскошный ковер лесов с ягодами, грибами, цветами.
Эта картина мира и достатка прерывается в 41-м. Он с матерью оказывается в Чимкенте, из которого они возвращаются в 45-м. Город разрушен, от дома осталось пепелище. Их поселяют в коммуналку. Окончив школу с медалью, он устремляется в Киев. По его словам, ему - еврею - отказывают "прямым текстом". Он возвращается домой и здесь узнает о набо-ре в московский строительно-архитектурный техникум. Годы учебы в Москве он называет сказочными. По окончании учебы, его отправляют на работу в Казахстан, а заочно он оканчивает МГУ. В 1959 году Михаил возвращается домой опытным специалистом. Здесь начинается грандиозная стройка, на которой он находит применение своим знаниям и опыту.
Рядом с АЭС возникает городок Припять, его население - техническая элита страны. В эти годы его жизнь наполнена как никогда интересной работой и тем достатком, который правительство создавало на особенно ответственных участках борьбы за светлое будущее. Изобилие в магазинах, роскошь природы, высокие заработки, постоянные выступления сто-личных звезд в местном концертном зале делают жизнь прекрасной и удивительной. И она остается такой вплоть до 26 апреля 1986 года...

Автор благодарит Н. Коган за помощь в работе над материалом.