Дарья Донцова: "Мои книги, как сказки"

Дарья Донцова считает, что ее детективы помогут больным раком взглянуть на мир с оптимизмом

Раньше ее звали Агриппина Васильева. Она закончила факультет журналистики МГУ. Два года прожила в Сирии, работая переводчиком с французского в Советском консульстве. Дважды разводилась, но в третьем браке, наконец, нашла свое счастье. Родила двоих детей сына Аркадия и дочь Машу. Работала в газете «Вечерняя Москва», журнале «Отчизна» и еще успевала преподавать. Но в конце 1998 года ее жизнь круто изменилась: врачи вынесли страшный приговор - онкология, четвертая стадия. Агриппину спасли три вещи: курс бесед талантливого психотерапевта, собственное жизнелюбие и чудесный совет любящего мужа: «Пиши, Груня!» Пять детективных романов, которые она написала в больнице, стали началом ее второй жизни. Позже издательство «ЭКСМО» подарило ей и новое имя - Дарья. А так же дало жизнь трем ее воплощениям: Даше Васильевой, Евлампии Романовой и Виоле Таракановой. Ее иронические детективы теперь читает вся Россия. О литературе и жизненном оптимизме с Дарьей Донцовой беседовала корреспондент Страны.Ru Ольга Павлюченко.

- Дарья Аркадьевна, что вы посоветуете людям, которые услышали страшный диагноз - рак?

- Ну, что? Посоветую поплакать, пожалеть себя первые два часа, потом вытереть сопли и, в принципе, понять, что это не конец. Ну, это все, конечно, неприятно, потому что придется лечиться, кому-то долго, кому-то меньше. Но рак лечится - это обязательно нужно в голове держать. По крайней мере лечение продлевает жизнь - сразу не умрешь. Необходимо помнить, что если тебе сказали диагноз, это не значит, что ты завтра отправился в крематорий. А затем надо просто перестать рыдать и попытаться как-то собраться внутренне и подумать, собственно говоря, что тебя здесь держит. Ну, это у всех разное: кого-то дети, кого-то муж, кого-то подруга, кого-то собака, кошка. Разные ситуации бывают. Вспомнить, кого ты здесь не можешь оставить, кто здесь без тебя гарантированно вместе с тобой уйдет на тот свет. И когда вот это понимаешь, тогда делается намного легче.

- А чем ваши книги могут помочь людям больным раком?

- Мои книги, как сказки. Во-первых, они все совершенно замечательно заканчиваются. Во-вторых, там добро всегда побеждает зло. В жизни такое редко бывает, как вы догадываетесь, а у меня в книжках всегда так случается. В третьих, они достаточно веселые, там главная героиня постоянно попадает в такие нелепые коллизии, в которые часто попадают женщины, но считают, что это случается только с ними. Ан нет, это со всеми происходит. В моих книгах, знаете, такие простые мысли - все будет хорошо, никто не умрет, все будет замечательно. Такая таблетка от депрессии.

- Я знаю, что на творческий путь вас направили книги Марининой. Вы из-за нее выбрали детективный жанр?

- Нет. Вы знаете, я профессиональный чтец детективов. Поскольку я читаю на двух языках, то у меня никогда не было стопора. Я читала Чейза, правда на немецком, когда эта страна еще про Чейза ничего не слышала. Так и Рекса Стаута того же или Ниро Вульфа. Будете сейчас называть классику детективного жанра, фамилии - я скажу, что читала всех. И у меня, наверно, как по Марксу, количество переползло в качество, скорее всего. А с Марининой у меня получилась интересная история. У нас в стране было не принято, чтобы женщины писали детективные романы. И когда я почитала Марину Анатольевну, я поняла, что ее книги изданы и пользуются популярность. До меня вдруг дошло: батюшки светы, женщины-то теперь могут писать детективные романы! Собственно говоря, чем я хуже? А после Марининой появилась Полина Дашкова, которую я нежно люблю, ну, вот так все и пошло.

- Кстати, о женщинах в литературе. Сейчас в России очень много детективных писательниц. С чем это связано?

- Вы не жили при советской власти, ну, то есть вы ее не помните. При советской власти существовала такая установка - в нашей стране преступности нет, а то, что есть, это редкий, исключительный вариант. Песня такая была у одного сериала: «если где-то, кое-где у нас порой честно жить не хочет». Акценты понимаете? Где-то, кое-где, у нас порой. Страшная такая цепочка. Поэтому детективы писали либо бывшие сотрудники МВД, либо писатели, которым это разрешалось. В жанр этот со стороны лезть было нельзя. Была строгая цензура на этот счет, и это был очень суровый жанр, и все должно было быть правильно. Если в книге описывается обыск комнаты, то он должен был описываться по всем канонам - от окна, по правую руку и так далее. Нельзя было представить себе, что в нашей стране есть частный детектив, а они ведь были при советской власти, правда действовали нелегально. Женщины, естественно, в категорию сыщиков и детективных писательниц никак не вписывались - бабы детективы не пишут. Женщинам предполагалось писать либо любовные романы, как Людмила Уварова, либо производственный роман, либо стихи. Только поэтому женщины раньше не писали детективные романы, их просто туда не пускали. Потом, когда советская власть в 1991 году ухнулось, какое-то время был период, какой-то инерции, а потом появилась Марина Анатольевна Маринина, которая как паровоз пробила кирпичную стену лбом. На самом деле «Эксмо» сильно рисковало, опубликовав первую книжку Марининой. Но стена была пробита, и в этот пролом ринулись все остальные. Получается, что она паровоз, а мы - вагоны. То есть вы понимаете, да, что сейчас так много детективных писательниц потому, что женщинам разрешили писать детективы, и им это интересно.

- Как вы считаете, можно ли разделять литературу на мужскую и женскую? Или лучше разделять ее на плохую и хорошую?

- Литература она как осетрина, знаете, бывает свежей, бывает несвежей, и так же и с книжками. Знаете, мой совет - не размышлять, а писать самим. Тогда размышлизмы ненужные из башки-то унесет. Мне лично кажется, что нельзя книги делить на женские и мужские. Есть книги, которые писали женщины, и они намного более жестокие, злые и правдивые. Есть книги, которые писали мужчины, а вы их читаете и думаете,ч то их написала женщина. Вот есть такой писатель Тополь, его книги выпускает издательство «Гелиос». Если вы начнете их читать, у вас будет ощущение, что это написала женщина о своих проблемах, о своей любви - такая идеальная книга для женщин - а написал ее мужчина. Причем настолько по-женски написал, такое знание психологии женской продемонстрировал, славно все до мелочей знает. Ну, например, мужчина после хорошего ужина тащит вас в постель, а вы ему отказываете. Причина - у вас не сделана эпиляция на ногах. Ни одному мужчине это в голову не придет, такая причина. Понимаете? Вот у Тополя вся книга написана на этом уровне, чисто бабском, с такими вот мелкими деталями. Меня до сих пор интересует, как он ухитрился это сделать, как он пролез в бабскую шкуру и кто его консультировал. Но я точно знаю, что это мужчина, причем нормальный - гетеросексуал. Он неоднократно был у меня в радиоэфире. А сейчас он живет в Америке.

- Есть ли у детектива национальный признак? Чем отличаются английские от русских, от итальянских и прочих?

- В ответ я вам расскажу одну историю. Однажды на франкфуртской ярмарке ко мне подошла немка и спросила: «А что у вас тоже бывают бабушки? Или такая свекровь, которая выходит в воскресенье утром, когда вся семья собралась за столом, и говорит: «Кот покакал жидко в коридоре». Я ответила, что у меня две такие бабушки. И мы начали с ней дико хохотать. То есть мы поняли, что ни границы, ни страны нас не разделяют, мы совершенно одинаковые. Тоже самое и с детективами. Правда, есть еще местный колорит, традиции всякие и так далее. И есть жаргон, сленг, который очень трудно понять иностранцам. Я тут недавно чуть не поседела, объясняя одному немцу, почему слово «блин» приличный человек в разговоре просто так вставлять не будет. Он мне говорил: «Это же просто оладушки!» Мне пришлось очень долго ему всю эту этимологическую цепочку объяснять. Я не говорю уже про наш русский мат. Шли мы как-то с моим приятелем, французом, по дороге. Он достаточно хорошо знает русский. Вдруг мы слышим фразу: «Одень на.шапку, а то уши отморозишь!». Приятель ко мне повернулся и говорит: «Зачем там шапка? Где там уши?» И я даже не знала, как ему все это объяснить.

- Давайте теперь поговорим про экранизацию ваших книг. Вы сами выбираете актеров?

- Нет. Вы знаете, я категорически не могу никому сказать нет, и когда мне сказали об участии в кастинге, я себе представила, что я сижу так в комнате, входит 20 актеров, я должна 19 сказать «нет». Я поняла, что упала бы в обморок от такой ответственности. В итоге мне просто показали главных героинь. С Аллой Клюкой, которая играет Евлампию Романову, у меня не было вообще никаких вопросов. Когда она вошла, мне захотелось броситься к ней на шею и скорее познакомиться с Евлампией Романовой. С Ирой Рахмановой, которая играет Виолу Тараканову, тоже все было отлично. А Лара Удовиченко просто на меня очень похожа и внешне, и по поведению. Меня сначала немножко смутил Дима Харатьян в роли Ивана Подушкина. Мое представление о Подушкине не совпадало с внешностью Харатьяна. Но потом я увидела отснятый материал и поняла, что произошло абсолютное попадание. Так же меня немножко смутила кандидатура Юлии Рутберг, которая играет маму Ивана Подушкина. Юля же молодая женщина! Я думала, как же она будет играть эту вздорную старушку? А потом увидела, что у нее это совершенно гениально получается, потому что она на уникальная актриса. Она очень хорошая актриса.

- А вы сами бы не хотели сняться в сериале по свои книгам?

- Меня ни разу не позвали. Я сама очень долго ныла, напрашиваясь сначала на роль Даши Васильевой. Ну, естественно, меня никто туда не взял. Я стонала, я плакала, я просилась в сериал, и, в конце концов, мне сказали: «Да, так и быть в «Даше-4» мы даем тебе роль». У меня было восторга выше крыши! А потом выяснилось, что это роль писательницы Дарьи Донцовой, которая подписывает книги в книжном магазине. И то я с ней не справилась - сделали то ли 15, то ли 18 дублей. Все оказалось не так просто на самом деле. Я когда входила в эту выгородку книжного магазина, мне режиссер говорил, что я иду неубедительно, чем просто вверг меня в комплекс неполноценности, потому что я обычно так и хожу.

- Что вы любите читать, кроме детективов?

А чукча не читатель, чукча - писатель. У чукчи нету времени читать. Вы знаете, когда у меня есть свободное время, я либо сплю, либо я читаю журнал «Друг» - про кошек, собак издание.