БИ-БИ-СИ - ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ. Константин Эггерт: Отдавать должное тому, что существуют другие мнения, стало моей второй натурой

Илл.: ФОТОТЕКА "ВМ"

Я пришла на интервью с главным редактором московской службы британской телерадиокорпорации Би-би-си Константином Эггертом в тот день, когда временно прекратилось ее вещание в Москве. «Ничего страшного - прокомментировал Константин, - проблема носит чисто технический характер и касается лишь нашего партнера в России.Мы делаем все возможное, чтобы вещание восстановилось как можно быстрее». На моих глазах в редакцию Би-би-си позвонил обеспокоенный слушатель и признался, что с недавнего времени стал считать это радио единственным источником объективной и нецензурированной информации, как в добрые советские времена.
Пришлось наступить на горло собственной песне
- Константин, вы согласны с этой оценкой?
- Дело в том, что Би-би-си это безоценочная организация. Мы не комментируем публично действия своих коллег. Это один из самых важных принципов Би-биси, которая исходно создавалась на определенных морально-этических основаниях. Их придерживаются все сотрудники Би-би-си до сих пор.

- Вы же не можете не замечать, что свобода слова в России существенно ограничивается?
- Скажем так, в России свобода слова подвергается испытанию, происходит процесс централизации российских медиа. И я не согласен, что в этом виноваты сами журналисты, которые себя скомпрометировали недобросовестной профессиональной деятельностью.

- И, наверное, приятно на этом фоне ощущать себя редактором по-настоящему свободного СМИ?
- Сложный вопрос… До Би-биси я работал в российской прессе и на радио и мог свободно уведомлять читателей и слушателей, кто, на мой взгляд, хороший, а кто плохой. В качестве корреспондента Би-би-си мне постоянно приходилось наступать на горло собственной песне и четко осознавать: главное - это не твое драгоценное мнение, а необходимость соблюсти объективность, проявив таким образом уважение к аудитории, которая сама может сделать выводы из предоставленных нами фактов. Через какое-то время это вошло в привычку и даже понравилось. Потому что вечером я засыпаю с чистой совестью. Пусть я не высказал своего личного мнения, остался над схваткой, но зато и кривить душой, говорить то, что не соответствует моим взглядам, меня никто не может заставить. И теперь даже вне эфира по тем вопросам, которые у меня вызывают сильные эмоции, я не могу высказываться односторонне. Отдавать должное тому, что существуют другие мнения, стало моей второй натурой. В определенной степени это поменяло мой подход в жизни. Я стал более чутким к убеждениям других людей, научился жонглировать различными мнениями, сохраняя баланс.

- Что-то еще пришлось подкорректировать в собственном характере в соответствии с корпоративными правилами?
- На Би-би-си существует определенная культура отношений между людьми: к примеру, руководитель не имеет права кричать на подчиненного, все замечания должны быть высказаны в максимально вежливой форме. Потом, я не могу общаться со своими подчиненными на манер: «Я - начальник, ты - дурак».

- А иногда, наверное, хочется именно так и сказать, подчиненные ведь разные бывают?
- Очень редко. Но я беру себя в руки. Приходится аргументировать свое мнение, приводить убедительные доводы, даже если я объективно лучше разбираюсь в вопросе.

- Подчиненный может написать на вас жалобу? Интересуюсь, потому что видела в холле плакат с надписью: «А ты настучал на шефа»?
- Да, могут пожаловаться на некорректное поведение со стороны руководства. А корректность в английском понимании предполагает очень высокий уровень сдержанности, которая некоторым кажется лицемерие. Но это не так. От звездной болезни здесь все быстро излечиваются. Даже гениальный журналист, если не умеет работать в команде, на Би-би-си долго не задержится. Хотя увольнение - долгий процесс. Би-би-си - общественная корпорация, которая существует на деньги английских налогоплательщиков. Поэтому мы обязаны отчитываться обществу за свои действия.

- Удивительно, что такое благопристойное и политкорректное, по крайней мере, с ваших слов, СМИ часто оказывается в центре всевозможных скандалов. Кстати, русскую службу затронули массовые увольнения в корпорации, которые начались весной прошлого года?
- Нет, нашу службу сокращать не собираются. Мы вещаем с 1946 года. В Москве наш корпункт с 1991 года, когда мы перестали восприниматься как «вражеский голос». По поводу скандалов. Думаю, даже дело о смерти доктора Келли лишний раз доказало, что Би-би-си - этически зрелая организация.

- Судя по всему, речь идет об истории, которая получила массовую огласку. Суть ее в том, что один из журналистов Би-би-си сказал в эфире, ссылаясь на анонимный источник, будто данные, которые были в докладе о наличии оружия массового поражения в Ираке, на основание которого было принято решение начать военные действия в этой стране, были фальсифицированы по просьбе правительства Великобритании. Министерство обороны добилось, чтобы Биби-си назвала фамилию эксперта, который в неформальной беседе с журналистом сообщил такую информацию. Им оказался ученый-биолог доктор Келли, человек эмоциональный, который после того как его имя в связи с этой историей стало муссироваться в СМИ и ему пришлось давать показания на открытых парламентских слушаниях перед телекамерами, покончил жизнь самоубийством. Руководство Би-би-си приняло предложение правительства Великобритании поручить расследовать это дело независимой комиссии. Она дала заключение, что Би-би-си в данном случае нарушила принципы собственной редакционной политики. После этого генеральный директор корпорации и председатель совета попечителей нашли в себе силы взять всю вину на себя и уйти в отставку, чтобы обелить Би-би-си .

Не цензура, а самоограничения
- Би-би-си нередко обвиняют в двойных стандартах: в частности, освещая взрывы в Лондоне, журналисты употребляли в эфире слово «террорист», несмотря на то, что ранее они использовали из соображений политкорректности понятие «повстанец».
- Во-первых, и раньше в эфире Би-би-си слово «террорист» звучало, так как у нас выступают эксперты, на которых корпоративные правила не распространяются. Действительно, журналисты нашей корпорации называли взрывы в Лондоне «террористической атакой», и никто их за это не уволил. Мы же не роботы, а живые люди. Слово «террорист» не рекомендовано к употреблению, а не запрещено. Вокруг этого внутри самой корпорации идет открытая редакционная дискуссия.
Еще раз повторю, Би-би-си - живой организм. Если какие-то корпоративные правила не являются разумными и оправданными, они исчезают естественным путем. В 1980 году правительство решило, что нельзя давать в телеэфире голоса боевиков Ирландской республиканской партии и их политических представителей. Во время телеэфира показывали террориста, а озвучивал его актер с сильным ирландским акцентом. Получилась полная ерунда, потому через какое-то время этот закон тихо по-английски «ушел».

- Вы утверждаете, что на Биби-си нет цензуры. Однако недавно были введены новые правила. В соответствии с ними происходит запаздывание телевизионного кадра, чтобы редактор мог не пустить в эфир картинки, способные вызвать у зрителя шок.
- Это не цензура, а самоограничение. Речь идет только о прямом эфире и о тех кадрах, на которых, к примеру, запечатлено, как покатилась отрезанная голова. Решение о том, чтобы буквально на минуту приостановить выход сюжета в эфир, будет приниматься сменным редактором, а не в резиденции премьера или у гендиректора корпорации. Потому что в этот момент у телеэкрана могут находиться дети или психически неуравновешенные люди.

- Как вы думаете, возможно ли в России создании общественного телерадиовещания по примеру Би-би-си ?
- Общественное телевидение или радио - это полезная, но дорогая вещь. Би-би-си содержится за счет специального налога на пользование телевизором, а не за счет бюджетного госфинансирования. Поэтому ей удается сохранять независимость. Английской семье не обременительно раз в год заплатить около двухсот долларов, за возможность получать объективную информацию. Готов ли российский зритель отдавать деньги за то, что он привык получать бесплатно?

- Чем, по-вашему, радиопрограммы Би-би-си отличаются от программ других радио? Как сказывается ваш общественный статус на развитии эфира?
- Мы не зависим от рекламы, ее у нас нет. Стало быть, мы можем предложить слушателям программы, на которые другие не рискнут - из-за опасений обрушить рейтинг. Кроме того, мы вкладываем большие деньги в новые технологии. В конце декабря мы выпустили в эфир обновленную программу «Утро на Биби-си». Программа строится на работе с естественным звуком. Возможности нашей компьютерной системы безграничны. Мы используем портативные цифровые телефоны и передвижные студии, чтобы предложить слушателю студийное качество звука в чистом поле. Такой культуры работы со звуком нет ни у кого, в том числе и у наших конкурентов среди иностранных вещателей. Слушатель во время наших репортажей полностью погружается в аудиоатмосферу происходящего. Можно закрыть глаза и явно представить, что находишься на футбольном матче или на митинге, или еще где-нибудь.

Я не футлярный человек
- Когда я сейчас смотрю на вас, то невольно вспоминаю всем известного руководителя оппозиционной радиостанции, который вечно в джинсах и более чем демократичном свитере. А вы всегда в костюме и при галстуке. Положение обязывает или вы по природе «человек в футляре»?
- Нет, я не футлярный человек. Наоборот, очень эмоциональный и бесхитростный. Просто отношусь к той категории людей, которые любят носить костюмы, галстуки и запонки. В принципе, много внимания уделяю своему внешнему виду.

- Любите церемонии?
- Люблю церемонии, хорошие манеры, формальную вежливость, чтобы все было подчинено правилам. Я переживаю, что уходит обращение по имени-отчеству.

- Вас строго воспитывали?
- Мои родители разошлись очень рано. Я жил с мамой в маленькой комнате в коммунальной квартире. Мама работала врачом, и материальные условия были весьма стесненные. Мама меня очень любит, при том что никогда со мной не сюсюкала, не баловала. Мне кажется, такое сочетание большой любви и большой требовательности дало в моем случае неплохие результаты. Мама происходит из баронской семьи, поэтому я с детства знаю этикет, умею вести себя в обществе. Но важнее привитые мне с детства личностные качества - чувство долга, ответственности, самодисциплина.

- То есть вы человек, который сделал себя сам?
- Абсолютно. Я собственными силами поступил в Институт Азии и Африки при МГУ, выучился на арабиста. На Би-би-си начинал работать корреспондентом, за несколько лет постепенно вырос до главного редактора.
Я многим людям в жизни обязан, например, своему редактору в «Известиях» Андрею Остальскому. Он сейчас главный редактор Русской службы в Лондоне. Но главный человек, без которого я бы не состоялся - это моя мама Мария Константиновна. Без нее у меня не хватило бы сил преодолеть все трудности. Она самый большой мой друг. В восемьдесят два года она находится в прекрасной интеллектуальной форме, и теперь - главный авторитет для своих внучек, моих дочерей.

- Как вы думаете, когда принцип толерантности и невмешательства превращается в подлость?
- Когда он превращается в равнодушие.

- Вам никогда не было стыдно оттого, что вы думали, что придерживаетесь принципа беспристрастности, а на самом деле просто трусили?
- У меня много плохих качеств. Но такого за собой не помню. Даже на комсомольских собраниях защищал своих товарищей, которым устраивали разнос за аморалку. Нет, это не про меня.

ДОСЬЕ «ВМ»
Родился в1964 году в Москве. В 1987 году окончил Институт стран Азии и Африки, где изучал историю и арабский язык. После университета служил в армии в составе советской военной миссии в Йеменской Арабской Республике. Начал журналистскую деятельность в 1990 году в газете «Куранты». В 1992 году переходит в «Известия», где становится дипломатическим корреспондентом, а затем заместителем международного редактора. В 1998 году поступает на работу в московский офис специальным корреспондентом Русской службы. С 2002 года - главный редактор Московского бюро Русской службы Би-би-си. Женат. Дочери - Ксения и Милица.