Пророк для избранных

Так называли Мераба Мамардашвили, чей 75-летний юбилей нынешней осенью прошел практически незамеченным. В жизни этого человека, которого называют одним из последних великих философов ХХ столетия, были убойная критика и опала, дамоклов меч так и не произошедшего ареста и работа за рубежом, куда в советские времена свободомыслящих философов выпускали крайне неохотно.

Своим именем Мераб Константинович прославил свою родину, но при этом его взгляды до сих пор вызывают в Грузии неоднозначную реакцию. Блестящие лекции и выступления Мамардашвили в 1980-1990 гг. с восторгом слушали в Москве, Праге, Нью-Йорке, Тбилиси, а до нас они дошли случайно и лишь благодаря тому, что кто-то вовремя нажал кнопку "rec" на магнитофоне.

Жертва игр патриотов

В конце осени 1990 года усталый человек стоял в зале ожидания московского аэропорта "Внуково". Последние три месяца он читал лекции в США и вот через несколько часов должен оказаться в Тбилиси, где его ожидают мать, близкие родственники и друзья. Мераба Мамардашвили (М.М. - как его называли студенты и друзья), в отличие от многих философов прошлого, сочли выдающимся мыслителем еще при жизни. Столь высокую оценку труда он прочитал в нескольких статьях перестроечных газет, которые только-только учились быть свободными. Мераба Константиновича уважали многие, но вот слышали далеко не всегда.

Грузинские патриоты хорошо запомнили категоричность философа, однажды заявившего: "Если мой народ изберет Гамсахурдиа - я пойду против своего народа". Ночные звонки домой с угрозами и проклятиями изрядно потрепали нервы Мамардашвили и не в последнюю очередь сказались на проблемах со здоровьем. 25 ноября 1990 г. пассажиры московского аэропорта "Внуково" могли созерцать такую картину: в ожидании дважды отменявшегося рейса в Тбилиси группа пассажиров что-то громко выкрикивала высокому и лысому человеку. Это были те самые, по выражению М.М., "отсталые, влюбленные в себя и спесивые" националисты, которые разом припомнили Мамардашвили все нелицеприятные комментарии к ситуации в Грузии, когда-либо им произнесенные. Философ стоял, молча слушая проклятия и угрозы в свой адрес, и одному Богу было известно, что в этот момент происходило в его душе. Вряд ли перед уходом из жизни он мысленно осуждал своих крикливых и агрессивных оппонентов. В одном из своих дневников Мамардашвили однажды записал: "Мы должны судить дела, а не людей, т.е. состояния, а не их носителей. Людей же пусть судит Бог". Этой максиме он следовал всю жизнь.

Перед самой посадкой в самолет в том самом месте, которое в советские времена очень точно называлось "накопителем", Мамардашвили внезапно упал. Как сказали врачи, третий инфаркт буквально разорвал его сердце в клочья. Можно не сомневаться, что "игры патриотов", апогей которых он увидел перед смертью во внуковском аэропорту, сократили его земной путь.

Посмертное одиночество

Предупреждая об опасности внутренней политики Грузии конца 80-х гг. прошлого века, Мераб Мамардашвили оказался прав. И очень жаль, что эту правоту философа ни тогда, ни сейчас на его родине так до конца и не осознали. И, возможно, в наказание за эту духовную слепоту соотечественники М.М. уже после его ухода из жизни сполна "насладились" последствиями своего выбора - автоматными трелями, ночными очередями за хлебом и энергетическими кризисами. Как писал Мамардашвили: "За что кровь проливали? - Так ведь проливали чужую!"

Через 10 лет после смерти М.М., в 2000 г., в центре Тбилиси откроют памятник Мамардашвили работы Эрнста Неизвестного. Созданный на средства скульптора - одного из ближайших друзей Мераба Константиновича, этот монумент несколько лет пролежал нераспакованным. Открытие памятника сопровождалось потасовками агрессивных демонстрантов, едва не переросшими в масштабную драку. Символично, что это нелицеприятное зрелище происходило в день 10-летия грузинской государственности.

В одном из своих интервью Мамардашвили заметил, что независимость необходима и для того, чтобы увидеть самих себя. К сожалению, ни тогда, ни сегодня философ не услышан, и, как выразился один из его друзей, М.М. навсегда останется "пророком для избранных".

Удивляющийся человек

"Философия начинается с удивления, и это настоящее удивление не тому, что чего-то нет. Скажем, нет справедливости, нет мира, нет любви, нет чести, нет совести и т. д. Не этому удивляется философ. Философ удивляется тому, что вообще что-то есть. Философия появляется с задавания одного-единственного вопроса: почему есть нечто, а не ничто?" - писал Мераб Мамардашвили.

Само место рождения Мамардашвили - город Гори - не может не навеять размышления. Например, о природе власти. Ведь именно в этом небольшом грузинском городке чуть более полувеком ранее М.М., родившегося осенью 1930 г., появился на свет Иосиф Сталин. Сам факт такого "землячества" позволил одному из исследователей наследия Мамардашвили заметить, что достигший великих нравственных вершин философ родился именно в Гори во искупление грехов диктатора.

У украинцев есть повод для гордости: детство философа было связано с Украиной. Отец М.М. - Константин Николаевич Мамардашвили - был кадровым военным. В 1938 г. он окончил Военно-политическую академию в Ленинграде и был направлен в Украину. Семья следовала за отцом в Киев, а затем в Винницу: Мераб Мамардашвили пошел в школу именно здесь.

Возвратившись в Грузию и закончив школу с золотой медалью, Мераб Константинович поступает на философский факультет Московского государственного университета. "Мне везло на все: на дружбу, на людей, мне везло, что меня не посадили. Представляете, что это значит - я в 1949 г. поступил на философский факультет в Москве и закончил его в 1954 г. Сколько было шансов, чтобы попасть в тюрьму", - впоследствии вспоминал философ.

Развенчание культа личности совпало по времени с работой М.М. в Праге в журнале "Проблемы мира и социализма" в 1961-1966 гг. Можно предположить, что, вернувшись в Москву, Мамардашвили скучал по Праге. Ведь, как тогда шутили, даже колючая проволока в странах соцлагеря была гораздо менее колючей, чем в СССР. Впрочем, относительное вольнодумство пражан длилось недолго: в 1968 г. все иллюзии развеял грохот советских танков на улицах чешской столицы. К тому времени М.М. уже два года работал в научных институтах Москвы, читал лекции на психологическом факультете МГУ и в Институте кинематографии, работал заместителем главного редактора журнала "Вопросы философии", считавшегося в застойные времена "глотком относительной свободы мысли".

Не по своему желанию М.М. часто становился участником "профилактических бесед" в здании КГБ. Рассказывают, что во время одной из них суровый "гэбист" не без иронии сказал философу: "Нам известно, что вы считаете себя самым свободным человеком в нашей свободной стране..." Конечно, у них были очень разные представления о свободе, которая для Мамардашвили была чем-то очень простым и естественным: "Быть свободным - значит иметь силы и способности быть свободным ", - советовал он.

В 1970 г. в Тбилиси М.М. защищает докторскую диссертацию, а еще через два года ему присваивается звание профессора. После Праги Мераб Константинович надолго стал невыездным. Философ, боготворивший Канта, Декарта и Пруста, долгое время не имел возможности побывать в их родных краях. Только после провозглашения Перестройки ему удастся поездить по миру с лекциями. А затем - возвращение в Тбилиси и смерть в кругу недоброжелателей во внуковском аэропорту.

"Философией нельзя изъясняться, ею можно только жить", - писал Мераб Мамардашвили в дневнике. Можно с уверенностью сказать, что жизнь без непрерывной работы мысли (М.М. неоднократно ставил знак тождества между понятиями "философия" и "мысль") ему была не нужна.

Однажды М.М. пришел к точному и не очень радостному для нас, живущих в настоящем, выводу: "Сито истории работает странным образом (парадокс человеческого бытия?): в каждый момент господствуют идиоты и мерзавцы, а остаются… Декарт, например, сохранился. Память человеческая и отсев, совершаемый историей, устроены совершенно противоположно тому, как протекает жизнь. В каждый данный момент ум и благородство - бессильны, а в исторической памяти все наоборот".

Философ и сегодня делает нам неоценимую услугу - помогает мыслить точно. А это дарит всем нам еще одну надежду.