Кремлевская звезда

Раиса Горбачева умерла в 1999 году от лейкемии, скоротечной болезни крови. Трагическое совпадение состоит в том, что сама она многие годы помогала детям, которым врачи поставили тот же диагноз.

Запахи детства

Отец Раисы, украинский крестья­нин Максим Титаренко, приехал в 29-м году из Чернигова на Алтай, на строительство железной дороги. И в совсем не веселом по тем временам селе Веселоярске встретил свою будущую жену - коренную сибиряч­ку. В 1932-м на свет появилась Рая. Ее крестили тайно, на квартире у священника. Правда, имя дали не из святцев. Для измученного тяжелой, непривычной работой крестьянина оно, должно быть, звучало как обе­щание устраненного большевиками христианского рая. Однако новое время творило свои представления о счастье и своих кумирах. Раиса, как и все, гордилась Магниткой, Днепрогэсом, челюскинцами, Вале­рием Чкаловым. Чаще, чем в куклы, играла в войну, потому что та шла за ее поколением по пятам. Война в Ис­пании, финская, Халхин- Гол. А вой­на внутри страны? В первом классе она вместе со всеми вымарывала в учебниках портреты Блюхера, Туха­чевского. Потом была Отечествен­ная. А потом - счастье победы и за­хлестнувшее счастье жизни. Ее дет­ство - это бесконечные переезды се­мьи вслед за отцом, всю жизнь стро­ившим железные дороги. Хлопоты, новые школы, случайное жилье. Ка­ких только «гнезд» у них не было: и бараки, и щитовые сборные доми­ки, и даже старый товарный вагон. Шесть школ пришлось сменить Ра­исе, но упрямая, серьезная девочка все же получила золотую медаль, ко­торая позволяла ей поступать в лю­бой вуз страны без экзаменов. Она не задумываясь выбрала философ­ский факультет МГУ и летом 1949-го приехала в Москву.

Стромынка

Общежитие на Стромынке - убогое, веселое студенческое жилье с ком­натами на 20 человек и удобствами в конце коридора. Из девушек, кото­рые жили в 392-й комнате, одна вы­шла за философа Мераба Мамардашвили, другая - за будущего социоло­га Юрия Леваду, третья, Раиса, - за юриста Михаила Горбачева.

Михаил и Раиса встретились в школе танцев в студенческом клубе. Танцевали вальс-бостон, краковяк, кадриль. «Мишка, там такая девчон­ка!» - сказали Михаилу друзья. Он решил просто взглянуть... Она по­разила его сердце раз и навсегда.

По канонам того времени они дол­го дружили, прежде чем поженить­ся. Длинные прогулки - от универ­ситета с Моховой до общежития на Стромынке, от Библиотеки имени Ленина - к Арбату, Кропоткинской, Волхонке... Такова лирическая гео­графия их юности. Свадьбу играли в общежитии. Деньги на новый ко­стюм для себя и на свадебное платье для Раисы Михаил заработал сам. Уже тогда она была модницей: наряд сшили в настоящем ателье! Правда, на туфли не хватило, и не­веста одолжила их у подруги.

На юг!

В последние годы учебы Раиса мно­го болела: перенесенная на ногах ангина осложнилась ревматизмом, врачи установили диагноз - «сер­дечная недостаточность», грозили бесплодием и настоятельно совето­вали сменить климат. После окон­чания университета Рая поступила в аспирантуру, Михаилу предложи­ли работу в Москве. Но они реши­ли оставить все и ехать к нему на ро­дину, в Ставрополье. Михаил сразу попал в обойму комсомольской номенклатуры. А Раиса четыре года не могла найти постоянную работу. Да­же работала библиотекарем, пока не получила место преподавателя в сельскохозяйственном институте.

Маленькая съемная комнатка: кро­вать, стол, два стула и два громадных ящика, забитых книгами. В центре комнаты - огромная печь. Еду гото­вили на керосинке в маленьком ко­ридорчике. Но зато комнатка была светлая, целых три окна - и все вы­ходили в роскошный южный сад. Здесь в ночь под православное Рож­дество 6 января 1957 года родилась дочь Иришка. Номенклатурный ре­бенок? Да бросьте! Декретный от­пуск в то время был два месяца. Папа работал, мама взялась писать дис­сертацию. Иришке, выросшей без опеки бабушки-дедушки, пришлось рано повзрослеть. У Раисы всегда было чувство вины по отношению к Ирине. В 1996 году во время интер­вью Раису Максимовну, уже пере­жившую Форос, спросили: «Чего вы себе не можете простить?» - а она вдруг расплакалась и сказала: «Слез Иришки!» И пояснила: «Никогда не забуду, как ранними утрами, недо­спавшую, наспех одетую, едва не бе­гом несла ее в детские ясли, сад. Не забуду ее глазенок, полных слез и от­чаяния, расплющенный носик на стекле входной двери садика, когда, задержавшись допоздна на работе, я бегом врывалась в детский сад. А она причитала: «Ты не забыла меня? Ты не оставишь меня?»

Вместе

Горбачевы всегда умели слушать и слышать друг друга. Они всегда и во всем были вместе. Когда американ­ские журналисты спросили у Горба­чева, какие серьезные вопросы он обсуждает с женой, тот задумался и ответил: «Все». Их отношения были редчайшим счастьем, которое выпа­дает только избранным. «В них во­плотился старый миф об андрогинах», - считает их дочь Ирина. «Я не мог жить, скрывая что-то от нее, - вспоминает Михаил. - Мы с самого начала условились, что будем обо всем говорить друг другу. Мы все де­лали вместе. Тащили мой второй диплом, ее диссертацию. Телевизор не покупали, чтобы не отвлекал. До сорока вкалывали на износ. А после сорока еще больше».

В советской России жена генсека ни на миллиметр не должна была вы­ступать из тени руководителя. Гор­бачевы сознательно бросили сооте­чественникам вызов. Для большин­ства россиян их демонстративная неразлучность оказалась культур­ным шоком. Многих это просто бе­сило. Считалось, что Раиса крутит мужем, как хочет, и все решает за не­го. Вы помните, сколько было анекдотов на эту тему? Горбачев оборо­нялся, как мог: «Мне надоели эти фотографии передовиков. А где та, что кирпич подает? Где жена?» «Ножки? Что же делать, если краси­вые? Не прятать же!».

Запад принял ее восторженно. Она - символ перемен, она - сама женст­венность, а стало быть - человеч­ность. Лондон, декабрь 1984-го. Ра­иса и Михаил (еще не генсек) в гос­тях у Маргарет и Дениса. Конечно же, присутствуют журналисты. «...В СССР мы все принадлежим к рабо­чему классу», - неточно выражается Горбачев. И вдруг: «Нет, мы не при­надлежим, - перебивает Раиса Мак­симовна, - ты юрист». Горбачев (го­рячо, несколько ядовито, по-семей­ному): «Возможно, ты права. Воз­можно, это только социологическое понятие». Журналист комментиру­ет: «Из всех достойных упоминания событий визита этот короткий диа­лог наиболее впечатляет. Достаточ­но того, что жена члена советского Политбюро ему открыто возражает. То, что она возражает ему в присут­ствии главы иностранного прави­тельства, - беспрецедентно». И вы­вод: «Русские женщины больше не желают находиться в тени».

Париж, 1985 г. Горби должен дер­жать речь в Национальном собра­нии. Он не начинает, пауза затяги­вается. Он успокаивается, только когда видит Раису в первом ряду. И (о ужас, о чудо!) при всех нежно ей улыбается и только тогда начинает говорить. Пресса шокирована: «Он что, ее... любит? Не может быть!»

Само совершенство

«Единственная из кремлевских жен, которая весит меньше своего му­жа! » «Коммунистическая леди с па­рижским шиком!» - кричали заго­ловки западных изданий. Когда она сидела рядом с Маргарет Тэтчер или Нэнси Рейган, никто и подумать не мог, что это та самая девочка, кото­рая жила в товарном вагоне. Откуда такая стать? Она была рождена Жен­щиной. Раиса всегда замечательно одевалась, чего бы ей это ни стоило. В Ставрополье ей шила соседка. В Москве (вразрез с молвой) - «кутю­рье» с Кузнецкого моста. Не всегда хватало денег, тогда отдавала свои вещи в комиссионки, а на получен­ные деньги шились новые наряды.
Все отмечали фарфоровую кожу Раисы и точеную фигурку. О фитнесе тогда и знать не знали, но в семье Горбачевых всегда был культ здоро­вого образа жизни. «Сидели на тво­роге. Надо было вес держать!» - го­ворит ее дочь Ирина.

Тайна

Когда Горбачеву нужно было сооб­щить жене, что она больна лейкеми­ей, его охватил ужас, но он все равно сказал: у них было принято говорить друг другу правду. «На моих глазах угасала жизнь, - расскажет потом Горбачев. - Это не сравнить ни с ка­кими испытаниями. Все форосы на этом фоне - мелочь». За Форос Раи­са расплатилась микроинсультом.

Горбачевы уходили из большой по­литики под гиканье и улюлюканье. Сначала была травля во всех россий­ских СМИ, потом - полное прене­брежения молчание. Организм Раисы не выдержал потрясений.

Когда стало известно, что она опас­но больна, многие в России вдруг из­менили о ней свое мнение и «Горба­чев-фонд» оказался завален сочувст­венными письмами и телеграммами. Бюллетени о состоянии ее здоровья передавались в 1999-м всеми радио­станциями, что заставило ее неза­долго до смерти произнести с горе­чью: «Наверное, я должна была за­болеть тяжелой болезнью и умереть, чтобы люди меня поняли...»

Истеричный панегирик первой леди СССР, пропетый российской вла­стью после ее кончины, казался поч­ти неприличным. Многотысячная процессия на Гоголевском бульваре была намного честнее - Раису опла­кивала вся страна. И просила про­щения: за зависть, предвзятость, не­понимание. Правда, как водится у нас на Руси, - с опозданием. Пятого января, в день ее рождения, они по традиции ходят на кладби­ще: сам Горбачев, дочь Ирина, внуч­ки Настя и Ксюша. Потом пообеда­ют в ресторанчике и поедут на Во­робьевы горы, где прошла студенче­ская юность Раисы и Михаила.

Сегодня текущую работу в Фонде Горбачева ведет Ирина. Она стано­вится все больше похожа на мать: те же жесты, тот же взгляд. И, как ког­да-то Раиса, она везде сопровожда­ет отца. Свадьба старшей внучки Горбачевых Ксении и Кирилла Со­лода стала одним из самых громких событий позапрошлого года. Так же, как и состоявшееся незадолго до это­го появление Ксении на балу дебю­танток в Париже - ежегодном рауте, куда съезжаются дети аристократов, знаменитых актеров и политиков.