Каким ученым платить деньги?

Надо финансировать российскую науку. Но не хаос на ее территории

Выдающееся достижение, прорыв, революционное открытие - давно не слышно этих привычных в советские времена слов. Почему? Чувство гордости притупилось? Или что-то происходит с самой российской наукой, которая, как известно, поделена на три больших блока - науку академическую, отраслевую (ведомственную) и вузовскую?

Академики не хотят отчитываться
В академическом секторе сохранились школы, которые могли бы расти и развиваться. Но не получается - безнадежно устарела модель организации. И в этом основная суть разрастающегося конфликта между Министерством науки и Российской академией наук (РАН).
Минобрнауки добивается того, чтобы финансируемые из бюджета организации отчитывались, чтобы были определенные, хоть какие-то, критерии, позволяющие оценить их деятельность. И с одной лишь целью - чтобы не финансировать тех, кто этого не заслуживает.

РАН убеждена: оценить науку нельзя. Да и мы слова «фундаментальная наука» до сих пор произносим с придыханием. А уж идея вторгнуться в столь авторитетную до святости область с кощунственной просьбой рассказать, чего добились, и вовсе выглядит грешной, по крайней мере непривычной.

Привычно другое - брать бюджетные деньги, расходовать их и не отчитываться. Такую ситуацию породило недавнее время, когда государство выделяло академиям грустные гроши. А вопрос мог быть только один: как они вообще выжили? Сейчас государство готово финансировать науку. Но прозрачную структуру с понятными результатами. Для этого нужны перемены, очевидность которых бесспорна и для многих сотрудников РАН.

- Академия своим авторитетом, своими знаниями, своим имуществом должна способствовать становлению новой экономики, - говорит директор Центра физического приборостроения Института общей физики РАН Сергей Вартапетов. - Поэтому очень хочется, чтобы реформы РАН, о которых так много говорят, вылились в конкретные дела. Мое предложение: академия должна способствовать созданию пояса инновационных фирм вокруг РАН.
- На самом деле, чтобы прийти к мысли о неизбежности реформ, достаточно посмотреть на статистику, которую приводят независимые эксперты, - говорит член правления фонда «Центр экономических исследований и распространения экономической информации «Открытая экономика» Константин Киселев. - Наиболее продуктивное ядро научных сотрудников составляет не более четверти от всех занятых исследованиями и разработками в академическом секторе. Это те люди, от которых страна может ожидать научных прорывов с высокой степенью вероятности. С остальными гораздо сложнее. Сегодня более 60 процентов ученых - это люди старше 50 лет. И как бы цинично это ни прозвучало, но им остается не больше 10 лет для того, чтобы хотя бы передать свои знания, - те, которые могли бы превратиться в будущие открытия.

Возникает вопрос: кому передать? Доля научной молодежи едва превышает 12 процентов, а средний возраст докторов наук равен 60 годам, кандидатов - 50. Но это лишь одна сторона научной трагедии. Вторая же заключается в том, что сопротивление реформам, в частности, со стороны РАН, усугубляет печальную ситуацию. Закачка бюджетных денег в косную и несовременную структуру академии никоим образом не мотивирует людей, желающих посвятить себя науке. Академики хотят делить наши с вами деньги? Замечательно. Но пусть они будут готовы отчитаться перед нами. Но как раз этого они и боятся больше всего. Ведь любая независимая экспертиза их деятельности покажет бессмысленность примерно половины всех трат на академическую науку. Я лично не уверен, что «божественный» храм академии должен стоить народу больше 150-миллионов безотчетных рублей в день.

От университетов ждут инноваций
Вузовская наука - основной резерв страны, дающий молодые мозги и дешевую рабочую силу - студентов и аспирантов. Миннауки ратует за объединение результативных вузовских лабораторий и создание исследовательских университетов и научно-образовательных центров. Об этом говорит и генеральный директор НПО УНИХИМТЕК, профессор, заведующий лабораторией химии углеродных материалов МГУ им. М. В. Ломоносова Виктор АВДЕЕВ:
- Я считаю, что будущее российской науки в слиянии университетской науки и вообще университетов с Российской Академией наук. У вузовской науки есть только одна дорога - через инновации в промышленность. Но вузовской науке неожиданно могут нанести удар конкурсы, объявленные Минобрнауки.

- Минобрнауки делает правильные шаги - старается открыто провести конкурс, - продолжает Виктор Авдеев. - Но получается, что из тех денег, которые условно приписаны вузовской науке, часть «отъедается» любимыми академическими институтами. Я считаю, что должна быть одна государственная политика, один центр управления этими бюджетами.

Имитация прикладной деятельности
В первой половине 90-х годов в чью-то умную голову пришла идея государственных научных центров (ГНЦ) - мощных организаций прикладной науки. Задумывалось, что они будут воплощать в жизнь, то есть в производство, передовые научные разработки, готовить высококвалифицированные научные кадры, связывать науку с образованием - словом, решать ключевые вопросы. Уже в 2003 году государство финансировало 58 проектов, предложенных государственными научными центрами, а в 2004-м - 70. А теперь попробуйте угадать, сколько этих центров в стране всего? Правильно: 58. Если вспомнить, что финансированию проектов должен предшествовать конкурс, то очевидно, что имеет место просто-напросто его имитация. А между тем в 2003 году доля патентных заявок, поданных ГНЦ, составила лишь 2,4 процента от общего числа заявок по России. И это при том, что центры - это лучшее, что есть в прикладной науке. Просто и здесь застой. Один из тех, «в чью умную голову когда-то пришла мысль создания ГНЦ», - бывший министр науки и технической политики РФ, а ныне генеральный директор федерального государственного унитарного предприятия «Российские технологии» Борис САЛТЫКОВ. Вот его мнение:
- Когда вводилась система ГНЦ, по сути, это была программа спасения ведущих отраслевых научно-технических школ. А дальше произошла достаточно предсказуемая вещь - через три года количество ГНЦ увеличилось до 58, а потом директора подумали, что это просто дополнительная строчка навсегда.
Сегодня не каждый из руководителей и сотрудников научных организаций может внятно ответить на все вопросы об их структуре, функциях и механизмах финансирования. А между тем отдача от серьезных денежных вложений объективно не может быть адекватной, если, собственно, «то, во что вкладывают», представляет собой нечто засорившееся, непрозрачное.
Хаотично разросшаяся структура нашей науки гарантирует стабильное спокойствие, пожалуй, лишь тем, кто имеет прямой доступ к вливаемым в нее финансовым потокам. А вот молодым ученым стабильность неведома. И это самое страшное.

КСТАТИ
Советов много, диссертаций мало
Несколько слов о кадрах, точнее, о высшей аттестационной комиссии. Сегодня в стране работают больше 3000 диссертационных советов, однако эффективность их работы относительна. Например, в прошлом году из 636 кандидатских советов 81 не рассмотрел ни одной диссертации. Кроме этого, избыток диссертационных советов неизбежно снижает требования, предъявляемые к защитам. Разве не разумно утвердить единые критерии оценки?