Россию спасет хаос. Управляемый хаос

Гегель говорил: «Математика наука точная, потому что математика наука тощая». То есть, это очень простые модели, очень простые сущности, и очень простые результаты. Поэтому они, в сущности, ни к чему и не применимы (если иметь в виду процессы в обществе). Так дела обстояли до середины XX века. В конце XX века произошло две научные революции. Если ранее полагалось, что физики должны заниматься физикой, химики - химией, биологи - биологией, то в конце XX века, ситуация радикально изменилась.

Оказалось, что есть еще один, более глубокий системный слой, исследования которого позволяют увидеть общие закономерности физических, химических, биологических и социальных систем. И в частности, стало понятно, что крайне интересны, важны и плодотворны междисциплинарные подходы.

Одним из наиболее успешных и активно развивающихся междисциплинарных подходов является теория самоорганизации, или синергетика. Одна из парадигм синергетики - это парадигма динамического хаоса. Приведу пример, показывающий, насколько эта парадигма изменила мировоззрение.

Когда Советский Союз и США были сверхдержавами, возникал вопрос, следует ли создавать СОИ - стратегическую оборонную инициативу, следует ли ее разворачивать в США и в СССР?

Со стороны СССР тогда имел место горбачевский блеф с асимметричным ответом, а американцы вложили гигантские деньги в создание боевых космических систем. Однако радикально изменили и ситуацию, и сам подход к СОИ два доклада.

Первый - доклад американских физиков, которые показали, что для создания боевых лазеров, необходимых для СОИ, им не хватает мощности. Мощность лазеров по тем временам надо было увеличивать, по крайней мере, на три порядка. Поэтому американцы, говоря в те годы о СОИ, блефовали. Мы же восприняли этот блеф за чистую монету. То, от чего отказался Советский Союз, ориентируясь на этот блеф, было очень велико, важно и значимо. Эти действия Горбачева и его приспешников были хуже, чем преступление. Это была ошибка.

Вторым докладом был доклад специалистов по междисциплинарным исследованиям Германа Хакена и Майер-Кресса. Эти ученые показали следующее. Допустим, ситуация такова: существуют ракеты, в противовес созданы антиракеты, и встает вопрос, следует ли создавать антиантиракеты? Исследователи построили очень простую модель. Однако эта модель была нелинейна, и в ней наблюдался переход при изменении параметров от порядка к хаосу. Именно этот переход приводит к тому, что наличие вот этого третьего компонента - антиантиракет - резко изменит стратегический баланс, ускорит гонку вооружений и понизит безопасность обеих сторон.

Тогда и Советский Союз, и Соединенные Штаты Америки приняли мудрое решение: они не стали играть в эту игру. Они выступили за то, чтобы была стратегическая стабильность, некое стационарное состояние. Оно может быть лучше, может быть хуже. Но если мы создадим, одной ракетой больше, одной ракетой меньше, ничего, по сути, не изменится.

Конец XX и начало XXI века показали: сейчас этот барьер перейден. От стратегической стабильности сделан шаг к стратегическому хаосу. Сейчас американцы и ряд других цивилизаций играют совсем в другие игры. Они делают вещи, которые дестабилизируют ситуацию, и результат, который должен получиться в конце, не просчитывается. Итог не просчитывается не потому, что чего-то не хватает. Он не просчитывается принципиально. Эта комбинация, исход, которой неясен.

Итак, появились междисциплинарные подходы. Это первая революция.

Вторая революция. Есть такая поговорка: что такое не везет и как с ним бороться? Вторая научная революция связана с тем, что математики нашли математический образ невезения. Выяснилось, есть два сорта катастроф, два сорта сложных системы.

Один сорт катастроф, который называют гауссовыми, это катастрофы, максимальный ущерб от которых легко предвидеть. К ним относятся, скажем, автомобильные аварии, естественная смерть человека. Ничего страшного, можно оценить вероятность и ожидаемый ущерб. Поясним на пальцах, что такое гауссово событие. Наш рост распределен по закону Гаусса. Это означает, что мы можем пренебречь вероятностью встречи с трехметровым гигантом. И с легким сердцем считать, что мы никогда его не увидим.

Спрашивается: а в каком же мире мы живем? И вот ученые, математики, специалисты в междисциплинарных исследованиях, специалисты по теории самоорганизованной критичности поняли, что мы живем совсем в другом, негауссовом, мире.

Вспомните в сказках «Тысяча и одной ночи», там есть джины, дэвы, ифриты, одни по 30 метров высотой, другие по 50, третьи - по сотне. У человека очень мала вероятность, что он кого-то из них встретит, но уж если он встречает такое существо, то это меняет всё. И вот оказалось, что таким образом устроены аварии на ядерных станциях, торнадо, тайфуны, финансовые кризисы, ущерб от утечки конфиденциальной информации, политические ошибки и масса других существенных и важных вещей. Поясню простым примером.

Мы очень любим считать средние значения. Например, среднее число погибших от землетрясений - 60 тысяч в год. Но, вместе с тем, в XX веке была катастрофа - Тяньшаньское землетрясение, при котором погибло более миллиона человека. Мы можем посчитать средний ущерб от ядерной аварии, но один Чернобыль дает больший ущерб, чем все аварии, кроме этой. То есть, происходит именно то, что характерно для восточных сказок. И оказалось, что масса сложных систем, в том числе, социальных, устроена именно таким образом.

Теперь о простом. О том, как это использовать. Я могу откровенно и честно доложить: в мире это сейчас используется толково, активно и профессионально.

Лет 15 назад мне довелось беседовать со своим коллегой из Института сложностей в Санта-Фе. Он спрашивал: «Какими задачами вы занимаетесь?» Я рассказал ему. И задал встречный вопрос: «А вы какими?» «Вы знаете, а мы строим сценарии дестабилизации обстановки в Югославии. Крайне сложная и интересная задача. Мы предполагаем задействовать Интернет, различные социальные механизмы. Должно получиться очень здорово».

Тогда мне показалось, что человек эпатирует собеседника. Может быть, все совсем не так, как он говорит. Но несколько лет назад мы с профессором Владимиром Лепским проводили конференцию в Дипломатической Академии. И там представитель Центрального разведывательного управления, полковник докладывал, каким образом они решали свои задачи в Югославии на основе, так называемых, рефлексивных технологий. И оказалось, что представления о хаосе, о рефлексивном управлении они действительно очень активно и плодотворно используют. Это уже не скрывается. Эти технологии действительно позволяют достигать многих целей.

Аналогичная ситуация в Соединенных Штатах Америки сейчас с другими проектами. Там развернут громадный проект, которым руководит Владимир Лефевр. Расходы определены в 15 млн. долларов в год. Вопрос, который ставится перед исследователями таков: «Как затруднить террористам доставку на территорию Соединенных Штатов Америки оружия массового уничтожения?».

Ну, наверное, для всех присутствующих не секрет, что сейчас есть ядерные заряды ограниченного радиуса действия. То есть, это ядерный заряд, который может быть помещен в дипломат, ну, чуть больше, он тяжелый, правда, его не поднимешь так по простому. Но достаточно одной такой штуки на Нью-Йорк. И в общем, эффект будет большой. И для анализа этих вещей очень активно используются междисциплинарные подходы и, в частности, парадигма хаоса.

Теперь о том, какие возможности дает хаос. Он дает удивительные возможности. Например, если мы знаем, что система находится в точке перелома или, как математики говорят, в точке бифуркации, то малые воздействия на нее могут иметь очень большие последствия. В точке бифуркации у системы есть несколько путей развития. Система «выбирает», куда идти дальше. И вот здесь наши малые воздействия могут сыграть ключевую роль.

Сейчас, по-видимому, мир переживает этот самый момент бифуркации. Почему он переживает момент бифуркации? Ну, казалось бы, 500 лет существует капитализм, и все как-то было нормально.

Потому что, во-первых, мы столкнулись с новыми факторами, с глобальным демографическим переходом. К 2020 году примерно 5 млрд. человек будут испытывать острейший дефицит питьевой воды. То есть, войны XXI века будут не за нефть, а скорее всего, за воду.

Когда мы в одном из интеллектуальных клубов беседовали с китаеведами и спрашивали: «Чего хочет Китай?» - они отвечает честно: «Китай хочет одного - озеро Байкал, им нужна питьевая вода». И это ключевая вещь.

А следующий громадный дефицит будет - это люди, потому что, если мы посчитаем, какая рождаемость в развивающихся и в развитых странах на фоне глобального перехода, то выясняется, что отношение между Севером и Югом будут совершенно иные, мир-система может взорваться.

Мир-система может иметь несколько сценариев развития. Не буду говорить, какие именно, важно, что их несколько. И вот здесь малые воздействия могут иметь ключевое значение.

Философы любят оперировать общими категориями, но ответственным политикам нужна некая конкретика. Они спрашивают: «А делать-то что?». И вот здесь можно взять пример с наших коллег в Японии, в США, в Индии, в Китае. Они имеют мозговые центры, которые занимаются прогнозом, в частности, на основе этих самых представлений о хаосе и о самоорганизованной критичности. В США этим занимается корпорация RAND, Институт сложности в Санта-Фе, Центр нелинейных исследования в Лос-Аламосе и еще десятки центров.

Сейчас все попытки создать нечто аналогичное в России блокируется на уровне Академии наук, на уровне Правительства России и на уровне Администрации Президента. Грубо говоря, мы пытаемся играть в шахматы, не зная какие в них существуют ходы. Мы не просчитываем на два, три, четыре хода. Мы просто не знаем ходы. Мы не знаем правил этой игры.

Вторая причина, по которой эти вещи важны. Прогноз в наше время - это вещь, уже влияющая на массовое сознание. Мы живем в рефлексивном мире, в мире самосбывающихся прогнозов. Если мы сказали, что мы идем туда, скорее всего, мы туда и придем.

Спрашивается: куда идет Россия? У нас нет образа будущего. Следовало бы переломить ту тенденцию, которая прекрасно была описана в американском прогнозе. Напомню, как она была описана. В прогнозе Россия рассматривалась как зона кризиса и нестабильности. При обсуждении утверждалось, что если Россия будет двигаться по инерционному сценарию, то, скорее всего, она развалится на 8-10 государств. Сейчас американские коллеги этот прогноз чуть-чуть смягчили, но Россия по-прежнему рассматривается как зона кризиса и нестабильности. Спросим себя: мы видим варианты для другого развития событий, обсуждая будущее России в своих интеллектуальных клубах?

На мой взгляд, крайне важно иметь контрпрогноз, контраргументы, контрмодели. До тех пор, пока это не появится, мы будем развиваться по инерционному сценария. Поэтому на уровне экспертов, на уровне интеллектуальной элиты, абсолютно необходим стратегический прогноз.

На уровне государства абсолютно необходимо целеполагание, потому что стратегический прогноз требует деталей, он требует информационных потоков, и он требует включенности в контур управления. Если эксперты и прогнозы не включены в контур управления, то мы можем писать прекрасные бумаги, делать отличные доклады, но они не сыграют никакой роли. Ну, а самое главное, без целеполагания мы идем в никуда. Поэтому в массовом сознании необходим образ будущего, необходима мечта. Без мечты не появится сверхусилие.

Меня поразила, в свое время, беседа с одним из руководителей НАСА. Он говорил: «Знаете, вы сделали то, что нам и не снилось». «А что?» - говорю. «Вы начали серьезно заниматься космонавтикой в 1936 году». Я, естественно, удивляюсь. «Как же? - говорит, - Вы сняли блестящий фильм «Космический рейс»». «Какой фильм?» «Как? У нас в НАСА - это любимый фильм. Это просто взято за образец для подражания. Вы уже сказали, что у вас будет СССР-1, вы рассказали, как вы полетите на Луну, вы показали, какая будем Москва. Вы дали людям мечту. Сейчас огромные усилия, которые мы делаем в Соединенных Штатах, связаны именно с этим. Мы создаем мечту, мы проектируем будущее и мы стараемся дать мечту американскому народу».

И поэтому для того, чтобы у нас появился шанс, нам придется заниматься рисками, управлять хаосом. Нам придется, если мы хотим быть за мировой шахматной доской, играть в те игры, которые сейчас приняты. Нам придется иметь целеполагание на уровне государства, стратегический прогноз на уровне экспертов, мечту и сверхусилия на уровне народа.

В мире существует наука, которая называется «мировая динамика». Она показывает коридор наших возможностей. Первая модель в этой области была построена Джоном Форрестером в 1971 году. В соответствии с ней, если все останется так, как было в XX века, то крах наступит в 2050 году, произойдет коллапс экономики.

Спрашивается: а что нужно сделать для того, чтобы этот сценарий не реализовался? И вот то, что делал Институт прикладной математики имени Келдыша в 1975-м году, и то, что сейчас на новом уровне делается, показывает, что для того, чтобы избежать кризиса, нам, как человечеству, предстоит создать две гигантские отрасли промышленности.

Одна отрасль промышленность, связанная с переработкой уже созданных отходов. Она по объему сравнима со всем оборонно-промышленным комплексом мира.

И вторая связана с рекультивацией земель, выведенных из хозяйственного оборота. Это по объему примерно весь транспортный комплекс мира, и если в течение ближайших 10-15 лет, мы ничего делать не будем, а будем только болтать, то самым реальным сценарием для всего мира будет именно коллапс в 2050 году.

А как же происходят экономические катастрофы? Есть ли сценарий экономической катастрофы? Есть ли сценарий экономического чуда? Математические модели, которые сейчас созданы, показывают, что мы можем моделировать и экономическую катастрофу, например гайдаровщину, но можем моделировать и экономическое чудо, которое было, например, в Южной Корее. Многие вещи, по сути, являются достаточно простыми - это основа для всей науки.

Сейчас очень активно развивается направление, которые мы называем теоретическая история. Это математическое моделирование исторических процессов. И оказывается, что создаваемые модели позволяют выяснить, почему, например, такая-то империя, например, рухнула и в такие-то сроки? Что произошло? Что произошло с элитой? Что произошло с людьми? Сколько народу вымерло? Отвечать на эти вопросы позволяют достаточно простые, уже понятые математиками модели.

Теоретический историк рассматривает моделирование исторических процессов и историю как предсказательную науку, как основу для стратегического прогноза. Здесь есть значимые успехи, и они дают возможность говорить математикам и о некоторых социальных процессах.

Для чего мы можем использовать концепцию хаоса? Начну с прозы. Всем известно, что фондовый рынок - это очень сложная хаотическая система. В нем много тысяч игроков, у каждого свои интересы, свои представления.

Но действительно есть технологии управления риском, которые позволяют играть с фьючерсами, играть с опционами таким образом, что, как бы ни сложилась реальность, вы в любом случае ничего не проиграете, а может быть, и немножко выиграете. Это управление рисками.

А что такое управление хаосом? Это именно то, что делал, делает и прекрасно описал в своей книжке «Алхимия финансов» Джордж Сорос. Когда у вас есть большой капитал, большие возможности, вы можете интегральную систему ввести в хаотическое, в неопределенное состояние. И там, где остальные мелкие игроки думают, что все еще регулярно (ну, как банки смотрят на приход и расход, полагая, что это существенно). Но в ситуации хаоса существенно совсем другое - ожидание, уровень доверия, быстрая реакция на изменения. И благодаря этому появляются исключительные механизмы финансовых спекуляций. Вот это управление хаосом. В политике это сейчас один из наиболее популярных и эффективных инструментов. Это достаточно хорошо понято политологами.

Как мы можем использовать управление хаосом? Лидером всех технологий всегда был оборонно-промышленный комплекс. Поэтому все технологии управления хаосом, естественно, прежде всего, будут отыгрываться там.

Приведу пример. Недавно мне довелось выступать в Клубе «Стратегические ядерные вооружения». И в ходе обсуждения стало ясно, что наш единственный шанс - играть в хаосе. У нас сейчас нет денег для того, чтобы многое организовать, и наш шанс именно в хаосе. Именно в создании неопределенности. Есть некие зоны, куда американцы не дотянулись. Ну, может быть, это блеф. Может быть, это не блеф. Важна неопределенность и наличие зон, закрытых от контроля извне.

Какой формализованный образ имеют в виду математики, когда используют понятие «хаос»? Приведу самый простой образ. Как раньше думали люди? Что у нас есть либо полная детерминированность. Например, планеты вращаются по орбитам. Либо есть полная неопределенность, чистая случайность. Бросание монеты, где следующее состояние никак не зависит от предыдущего. Десять раз выпал орел. Вероятность, что орел будет одиннадцатый, все равно одна вторая. Оказалось, что во многих даже очень простых системах мы можем делать предсказания только на конечное время. То есть, существует конечный горизонт прогноза.

Простой пример, очевидный. Несмотря на спутники, которые над нами летают, на мощность компьютеров, на массу метеостанций, мы принципиально не можем дать достоверный среднесрочный прогноз погоды. Среднесрочный - на две-три недели. Не можем потому, что атмосфера является хаотической системой, и есть четкий горизонт прогноза. Состояние океана можно предсказывать на полтора месяца, состояние Солнца - на 5-7 лет. То есть, каждая сложная система имеет свой горизонт.

Еще более наглядный и простой образ. Представляет себе бильярд? На чем основано искусство бильярдиста? Вы ударили по шару. Бильярд прямоуголен, угол падения, равен углу отражения, и вы с легкостью можете предсказать, куда попадет шар. А теперь представьте себе бильярд, у которого стенки не прямые, а выпуклые. Так вот, оказывается, вы можете сколь угодно точно поставить кий, и даже если шар не испытывает трения, то вы не можете предсказать, куда он в конечном итоге попадет. Первые несколько отражений вы посчитали, а дальше вы уже не можете спрогнозировать. И вот эта невозможность просчитать, начиная с какого-то горизонта прогноза, это важнейшая, ключевая черта хаоса.

Сегодня перед математиками стоит очень ясная прикладная задача. Российская цивилизация - самодостаточная, уникальная - находится в безвременье, в глубоком кризисе. Без сверхусилий, она не сможет изменить свою траекторию, она сойдет с политической карты мира, она будет частью других проектов. Не важно - китайских, исламских, американских. Для того, чтобы отойти от той пропасти, куда мы движемся, нам нужно на уровне экспертного сообщества иметь не мистику, не мечты, не фантазии, не метафоры, нам нужно иметь серьезный научно обоснованный прогноз, нам нужно иметь видение будущего. На уровне элиты нам нужно иметь целеполагание. Сейчас этого нет - элита наша бессубъектна. А на уровне народа, на уровне российского общества нам нужно иметь мечту и прикладывать сверхусилия.