Новые технологии в медицине заставляют отступить даже самые тяжелые заболевания, которые до недавнего времени считались неизлечимыми: болезнь Альцгеймера, рассеянный склероз и даже самого грозного врага - СПИД. На помощь врачам приходят самые универсальные клетки организма - стволовые клетки, способные в буквальном смысле «залатать» проблемные места и заставить организм работать по-другому. Развитие клеточных технологий стало возможно после того, как специалисты научились получать гемопоэтические стволовые клетки из пуповинной крови новорожденных младенцев - это сняло все этические вопросы, так как процедура абсолютно безболезненна и не наносит вреда ни малышу, ни маме. И главное, это позволило сохранять стволовые клетки, которые со 100-процентной точностью подойдут новорожденному, если ему понадобится высокотехнологичное лечение.

Первый пациент, у которого после терапии донорскими стволовыми клетками зарегистрировано полное исчезновение из организма вируса иммунодефицита человека, решил поделиться своими ощущениями. Его открытое письмо, которое пациент попросил распространить своего лечащего врача, патриарха трансплантации стволовых клеток, который занимается организацией лечения стволовыми клетками пуповинной крови больных лейкемией, лимфомами, талассемией, профессора Лоуренса Д. Петца (Lawrence D Petz).

Письмо «берлинского пациента»:

Моя мать назвала меня Тимоти Рэй Браун. Средства массовой информации переименовали меня в «Берлинский пациент». Я человек, у которого когда-то был ВИЧ. Я не мог полностью поверить, что вылечился пока New England Journal of Medicine не опубликовал в феврале 2009 года отчет о моем случае. Уважаемый медицинский журнал говорил обо мне, убеждал в этом. 
С тех пор как я вылечился, я смог практически спокойно продолжать свою жизнь. Некоторые из вас могут подумать: «Я бы уже кричал об этом с крыши!» Я не обнародовал мой случай, пока не увидел картину шире и не понял, что мне нужно рассказать свою историю, чтобы добавить оптимизма в борьбу с ВИЧ-инфекцией. Итак, как же человек из Сиэтла, Вашингтон, стал ассоциироваться с медицинской вехой в городе на другом конце света от места его рождения?

Я учился в школе в Берлине в 1995 году, когда мой тест на ВИЧ дал положительный результат. Я был в ужасе, как и многие с тем же диагнозом в то время. Я знал людей, которые боролись с болезнью. Некоторые из моих друзей уже умерли от нее. Я чувствовал себя очень одиноко в тот момент. Хороший друг сказал мне, что мне, наверное, осталось жить всего два года. В то время большинство из нас рассматривали диагноз ВИЧ как смертный приговор. Лечение не было даже темой для обсуждения. Я просто хотел выжить.

Если вы знакомы с историей ВИЧ, вы знаете, что в следующем году появился новый метод лечения, который многим из нас позволил держать болезнь под контролем. В 1996 году комбинированная ретровирусная терапия казалось чудом. Действительно больным людям становилось лучше, они выглядели более здоровыми. Со временем мы поняли, что многие из нас живут дольше. Я понимал, что у меня по-прежнему смертельная болезнь, но смерть уже не была столь близко. Я стал верить, что останусь здоровым и буду жить вполне нормальной жизнью.

Следующие одиннадцать лет прошли без особых событий. Система всеобщего здравоохранения Германии обеспечивала мне лечение, которого не было у большинства людей в мире. Мне также повезло, что я, в основном, нормально переносил свои препараты против ВИЧ. Я привык к мысли о приеме таблеток на протяжении всей жизни. Клиники в Берлине позволили мне отодвинуть ВИЧ на задний план. Моя история стала обычным явлением для пациентов с ВИЧ, имеющих доступ к медицинскому обслуживанию.

Только в 2006 году накопившаяся усталость вылилась в направление к онкологу. Биопсия костного мозга показала, что у меня острая миелобластная лейкемия. Не нужно быть специалистом, чтобы понять, насколько это была плохая новость. Перед тем, как начать длительной борьбу со смертельной
болезнью меня направили в университетскую больницу под наблюдение онколога, доктора Геро Хаттера, который начал стандартную химиотерапию, которая напомнила мне, что лечение смертельной болезни может быть очень тяжелым. На ранней стадии у меня развилась пневмония.
Мне пришлось прекратить мой третий курс химиотерапии на середине, когда у меня развился сепсис. Я мог умереть. К счастью, у меня было несколько отличных врачей.

Меня выписали из клиники. Моя лейкемия оказалась в стадии ремиссии. Но существовали определенные опасения, так как я не смог закончить курс химиотерапии.

У доктора Хаттера была революционная идея лечения. Он знал об исследованиях так называемой мутации CCR5 рецептора. Рецептор CCR5 позволяет вирусу ВИЧ присоединяться к Т-лимфоциту и впоследствии заражать клетку, распространяя заболевание. Люди без CCR5 оказались устойчивыми к
ВИЧ-инфекции. Но таких счастливчиков мало - менее одного процента населения Европы.
Другим методом лечения лейкемии было удаление лейкозных клеток и замена их на здоровые донорские стволовые клетки. Доктор Хаттер решил, что, если трансплантация стволовых клеток необходима, то почему бы не использовать совместимого донора, у которого была мутация CCR5? Идея заключалась в том, что не только моя лейкемии была бы вылечена, но и ВИЧ мог бы быть удален из моего тела.

Возможность избавиться от рака и ВИЧ? Одновременно? Сначала я отказался от этого лечения. Видите ли, когда мне впервые предложил его один из коллег доктора Хаттера, я еще не оправился от химиотерапии. Я был близок к смерти. А трансплантация стволовых клеток - очень рискованная процедура. Действительно ли я должен был пройти через этот дополнительный ад?

В январе 2007 года лейкемия вернулась. Первые попытки другой химиотерапии не увенчались успехом. Трансплантация стволовых клеток стала целесообразным вариантом. К счастью, у меня было
невероятное количество совместимых доноров стволовых клеток - 232, если быть точным! Доктор Хаттер обследовал 67 образцов, прежде чем нашел совместимого донора, у которого также была мутация CCR5.

Перед трансплантацией я прошел полное облучение для уничтожения иммунной системы. В последний раз я принял свои препараты против ВИЧ в день трансплантации стволовых клеток. Результат? В течение нескольких месяцев в моем организме не было обнаружено ВИЧ-инфекции. Количество моих Т-лимфоцитов увеличилось. Я расцветал. Я начал снова работать и стал ходить в спортзал. Из-за ВИЧ у меня развился синдром истощения. Без ВИЧ у меня развилась мускулатура. Я хорошо выглядел. Я хорошо себя чувствовал.
До 2008 года, когда мне опять поставили диагноз лейкемия. Но не ВИЧ. Через семь месяцев после трансплантации стволовых клеток, без лекарств против ВИЧ, у меня по-прежнему не было обнаружено заболевания. Во всяком случае, ВИЧ. В феврале 2008 года я перенес вторую трансплантацию стволовых клеток от того же донора.

Мое восстановление после второй трансплантации было сложным. У меня был бред из-за реакции «трансплантат против хозяина», которая действовала на мой мозг. У меня остались некоторые неврологические проблемы, которые требуют постоянного внимания. Моя жизнь далека от совершенства, но это по-прежнему моя жизнь.

Сейчас прошло 5 лет после моей первой трансплантации стволовых клеток. У меня по-прежнему нет лейкемии, но не это является причиной, по которой вы слушаете меня сегодня. Причина в том, что спустя пять лет без лекарств от ВИЧ, в моем теле до сих пор нет никаких следов ВИЧ-инфекции. Меня искололи для взятия биопсии с головы до ног. Образцы были взяты из моей спинномозговой жидкости, анальной слизистой оболочки и из всех других мест, куда врачи могут придумать воткнуть иглу. Но вируса нет нигде.

Цитируя слова доктора Хаттера в медицинском журнале «Кровь», выпуск от 2 декабря 2010 (он говорит обо мне): «Можно сделать вывод, что у данного пациента наблюдается излечение от ВИЧ». Излечение!

Спустя 30 лет борьбы с болезнью, которая унесла жизни более 30 миллионов женщин, детей и мужчин, кто-то в медицинских кругах сказал это. Сказал это? Черт, опубликовал это! Излечение. Не может быть, когда-нибудь. Сегодня!

Я знаю, что моя схема лечения не совсем обычна и не проста. Еще очень далеко до того момента, когда это станет обычной процедурой лечения ВИЧ. Это опасно и дорого. Но мой опыт показал, что излечение возможно. В конце концов, я - живое тому доказательство. Я знаю, что мы еще не  достигли нашей следующей фазы чудес с ВИЧ: готового доступного лечения. Но есть и другие исследователи в настоящее время, которые хотят сосредоточиться на излечении, а не просто лечении.

Я надеюсь, что CCR5-отрицательные трансплантации пуповинной крови, которые будут обсуждены позже в этой сессии, станут первым шагом на пути излечения ВИЧ у значительного числа больных. Конечно, было бы логично лечить таких пациентов, как я, которые нуждаются в трансплантации из-за
лейкемии, и у которых также есть ВИЧ-инфекция, пересадкой стволовых клеток от CCR5-негативного донора, когда это возможно.

Мой опыт также показал преимущества эффективной публичной системы здравоохранения и синергию, которая может быть достигнута при работе с академической медициной. Я аплодирую Вам, специалисты в области медицины, за самоотверженность и усердную работу. Я призываю вас продолжать думать шире общепринятых стандартов. Помните: бывший пациент с инфекционной болезнью обращается к вам сегодня, потому что у онколога появилась идея о лечении ВИЧ.
Надеюсь, мой опыт воодушевит тех, кто потерял веру и устал от долгой борьбы с ВИЧ.
В завершение я хотел бы поделиться с вами мечтой. Моя мечта - не быть человеком, стоящим перед вами со словами: «Я вылечился», а стать человеком, который сможет сказать: «Мы вылечились». Спасибо за то, что я здесь сегодня.