Наномедицина как основное направление медицины будущего

Т.ЛЯМЗИНА: Здравствуйте. В студии Татьяна Лямзина, и сегодня у нас круглый стол, посвященный наномедицине как основному направлению медицины будущего. Тема эта сейчас на слуху, достаточно бурно везде обсуждается. Ну и, вот, на самом деле, создается такое ощущение, что, все-таки, основные исследования проходят где-то там далеко от России, а у нас уже так, какие-то остатки. Но, на самом деле, это немножечко не так. Вот есть и в России такое направление, которое, на самом деле, как мне эксперты наши сегодняшние рассказали, опережали пока даже медицину западную. Вот это то, что называется пептидная биорегуляция. Вот что это за направление, мы сегодня попробуем разобраться.

Но сначала я, все-таки, представлю наших сегодняшних собеседников. В студии у нас сегодня Галина Рыжак, заместитель директора Санкт-Петербургского института биорегуляции и геронтологии северо-западного отделения РАМН по научной работе и новым технологиям. Она как раз является одним из разработчиков и авторов вот этого направления пептидной биорегуляции, заслуженный деятель науки, доктор медицинских наук, профессор. То есть она у нас будет сегодня за медицинскую часть, за научную часть отвечать. Галина Анатольевна. Ну и также у нас в роли независимого эксперта Александр Эдигер, клинический фармаколог, специалист по морфодиагностике и токсикологии. Он как человек со стороны немножечко будет оценивать, вот, действительно, насколько этот проект глобальный, насколько это фундаментальное исследование, все-таки, в медицине. Ну и практическую сторону этого проекта представляет сегодня Виктор Закс, генеральный директор компании «Пептид Био», которая пытается все это внедрить и продвигать уже на практике. То есть чтобы это все дошло от научных лабораторий, все-таки, дошло до нас, кому все это, собственно, и предназначено. Вот попробуем разобраться, все-таки, что это за направление, вообще, что такое наномедицина, может быть, сначала напомнить. Потому что говорят много, а что это практически, в общем-то, мало себе кто представляет.

А.ЭДИГЕР: Наномедицина может быть определена достаточно просто. Это совершенно отдельная или абсолютно новая отрасль или область развития медицины, в которой должны применяться, условно говоря, 2 компонента: первое, это наноустройства или нанороботы, известные нам по печати, и наноматериалы. Строго говоря, это... В данном случае я цитирую классиков, я цитирую Эрика Дрекслера, который обозначил гипотетические направления этого всего. Но сейчас совершенно очевидно, в том числе благодаря российским фундаментальным исследованиям, что существует некий третий компонент - это то, что называется «нанорегуляторы», когда мы не создаем никаких новых материалов с уникальными, невозможными ранее свойствами, мы используем сверхмалые количества известных природных материалов.

Т.ЛЯМЗИНА: Но, вот, в данной ситуации что выступает вот этим сверхмалым количеством? Вот, в области пептидной биорегуляции?

А.ЭДИГЕР: В данном случае мы говорим о коротких пептидах. То есть это короткие цепочки аминокислот, состоящие из 2-х, 3-х или 4-х аминокислот, свойства которых выявлены сейчас и свойства которых могут быть использованы в совершенно неожиданных качествах. Я думаю, что с этим связано очень серьезное направление развития медицины в целом.

Т.ЛЯМЗИНА: Галина Анатольевна, ну расскажите немножечко о своей работе. Как вы начали эти исследования? И на какой они сейчас стадии находятся? И, вот, собственно говоря, объясните, как вот эти вот самые цепочки пептидов? Вообще, зачем они нам нужны, откуда они берутся и как они на нас влияют?

Г.РЫЖАК: Мы никогда не думали, что мы занимаемся наномедициной. Мы этими исследованиями занимаемся уже примерно 40 лет. Первые публикации профессора Хавинсона, который является автором всех этих разработок, относятся к 1971 году, то есть вот уже скоро будем 40-летие отмечать, и исследования начались в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге.

Задача была, собственно, поскольку это Военно-медицинская академия, задача была найти средства для повышения боеспособности войск для того, чтобы можно было таким образом построить медицинскую службу для военнослужащих, чтобы в экстремальных условиях, в которых они бывают, можно было как можно быстрее восстановить их силы. Собственно, на это были направлены разработки. Под это отпускались деньги, поскольку это была Военно-медицинская академия, и вот эти исследования привели к тому, что сегодня называется наномедициной. Это было.

Оказалось, собственно, это давно известно, что вся физиология нашего организма построена на принципе саморегуляции. Пока мы молодые, здоровые, красивые, нам, собственно, никаких других внешних воздействий не нужно, потому что организм работает именно по принципу саморегуляции. Поступают в определенное время определенные сигналы к клеткам, и эти клетки выделяют, синтезируют, продуцируют пептиды, молекулы белков. То есть для разных клеток. У каждой клетки есть своя функция. И они это делают прекрасно, пока все хорошо, пока мы молодые.

Т.ЛЯМЗИНА: Пока все сигналы до всех доходят, да?

Г.РЫЖАК: Пока все сигналы доходят, совершенно верно. И вот этими информационными молекулами как раз, как выяснилось, оказались короткие пептиды, состоящие из 2-х, 3-х, 4-х аминокислот, в определенной последовательности соединенных. И когда клетка получает сигнал, она продуцирует вот эти вот пептиды и запускается процесс синтеза белка.

Вообще, вся наша физиология - это биохимия, собственно, синтез белка. Каждая клетка генетически запрограммирована на то, чтобы продуцировать какой-то определенный белок. Ну, например, клетки органов эндокринной системы продуцируют то, что более всем понятно, продуцируют гормоны. Так вот чтобы они правильно продуцировали гормоны, клетка должна получить сигнал, что нужно вот сейчас продуцировать эти гормоны. Вот этот сигнал поступает с помощью пептида.

Когда мы это открыли, мы решили, что поскольку в экстремальных условиях, когда человек пребывает, когда действуют какие-то стрессорные факторы на него или когда у нас такое... Понимаете, у всех жителей мегаполиса во всяком случае, да и вообще сейчас жизнь ускоренного темпа такого происходит, что у всех происходит, почти у всех преждевременное старение под действием всех этих экстремальных факторов. А что такое старение? Собственно, оно заключается в том, что снижается скорость или интенсивность синтеза белка в этих клетках. То есть, как бы, клетки истощают свои резервы. И вот эта саморегуляция нарушается, как вы правильно сказали, сигналы перестают вовремя доходить до клеток с тем, чтобы они могли, как следует, нормально свою функцию осуществлять. И первыми такими сигналами, самыми важными являются сигналы, которые поступают из иммунной системы. Потому что иммунная система выделяет такие вещества, которые являются, собственно, регуляторами, ну, практически всех физиологических функций.

Иммунная система так же, как и нейроэндокринная система отвечает за правильное взаимодействие всех остальных органов и систем. И таким образом получается, что, как бы, во главе всего стоит вилочковая железа, это орган тимус, который отвечает у нас за иммунитет, и мы с него, собственно, начали 40 лет назад.

Нам удалось разработать такую технологию, которая позволяет из тимуса телят, молодых, здоровых животных (специально отбирались для этого) выделять вот эти вот короткие пептиды. Такая специальная технология, очень сложная, которая позволяет очистить вот этот полученный экстракт до такой степени, чтобы получить такое короткое очень вещество.

И оказалось. Мы сделали лекарственный препарат на основе этого экстракта и получили очень хороший резонанс. Этот препарат вот уже почти 30 лет находится на рынке, очень успешно применяется при лечении самого широкого спектра заболеваний. Хотя, он вначале был направлен исключительно на поддержание состояния здоровья военнослужащих, но, тем не менее, он получил очень широкое применение и до сих пор, вот видите, это показатель: 30 лет, он не устарел.

Т.ЛЯМЗИНА: А народ сейчас это как новинку воспринимает, да?

Г.РЫЖАК: Да.

Т.ЛЯМЗИНА: Что это какое-то ноу-хау вдруг возникло.

Г.РЫЖАК: Мы ноу-хау сделали из него, потому что такой препарат, который на основе экстракта делается, он, конечно, к нанотехнологиям не относится. Но мы решили, что можно сделать, как бы, скопировать природу. Мы провели анализ аминокислотного состава вот этих экстрактов из разных тканей, которые мы выделяли, и обнаружили, что у всех этих экстрактов есть основная такая, узкая очень область, которая, собственно, и отвечает за их активность. И она, вот эта область как раз и состоит из 2-х, 3-х, 4-х максимум аминокислот. И мы синтезировали вот эти активные участки всех больших молекул, которые мы смогли выделить и получили точные копии тех пептидов, которые наши клетки в норме вырабатывают сами для того, чтобы запустить этот процесс.

Т.ЛЯМЗИНА: То есть это уже как раз и есть те самые биотехнологии, нанотехнологии, то есть когда искусственно собирается то, что изначально создано было, собрано природой, да?

Г.РЫЖАК: Совершенно верно. Мы никогда не знали, что мы занимаемся нанотехнологиями, но вот теперь мы это знаем. То есть то, чем мы занимаемся много лет, теперь называется нанотехнологиями, потому что, на самом деле, это так и есть, эти молекулы очень маленького размера. Как раз они укладываются в эти размеры наночастиц, поэтому наша эта технология относится к нанотехнологиям.

И в результате у нас получился очень хороший такой большой очень спектр. Вот, Александр правильно говорил, что это целое направление получилось медицины.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну то есть начали вы с эндокринологии, да?

Г.РЫЖАК: Да, мы начали с иммунитета. А потом нам удалось сделать очень широкий спектр препаратов, которые предназначены для непосредственного воздействия на каждую ткань, потому что эти все пептиды обладают одним очень важным свойством: они являются тканеспецифичными.

Т.ЛЯМЗИНА: То есть для каждой ткани отдельный набор вот этих вот аминокислот, да?

Г.РЫЖАК: Да.

Т.ЛЯМЗИНА: Свой, как бы, ключик такой.

Г.РЫЖАК: Да. Причем, и не просто набор, а именно в определенной последовательности эти аминокислоты должны быть обязательно.

Т.ЛЯМЗИНА: Но это, действительно, как ключ, да?

Г.РЫЖАК: Ключ.

Т.ЛЯМЗИНА: То есть для каждого органа свой такой маленький...

Г.РЫЖАК: Да. И они как ключ к замку подходят к определенному участку ДНК и включают синтез белка в этой клетке.

А.ЭДИГЕР: Знаете, я рад возможности, во-первых, встретиться с Галиной Анатольевной, во-вторых, обозначить один очень важный аспект. То, что сказала Галина Анатольевна об этой органоспецифичности или тканеспецифичности, это говорит в первую очередь об универсальности этого механизма. Это говорит о том, что мы имеем дело с одним из просто фундаментальных открытий в биологии. В данном случае мы не говорим только о биологии человека или даже о медицине, мы говорим об очень серьезном начале, по-видимому, направления. Потому что тема, связанная с биорегуляцией, вот этими короткими молекулами, короткими пептидными молекулами, она означает, что находок впереди, по-видимому, сотни.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну, сколько тканей у человека, столько будет и открытий, да?

А.ЭДИГЕР: Сколько тканей. Потому что ткань как таковая - это, ведь, очень сложный механизм сам по себе. Это клетки различного происхождения, это межклеточное вещество. Это означает, что подобные регуляторы - они, ведь, обозначают в этой ситуации жизнь органа. И мы переходим так, клетка - ткань - орган - организм. Это означает, что мы регулируем уже не просто продолжительность жизни клетки или органа, мы регулируем уже его, скажем так, функциональную способность долго и успешно, и то, что называется, плодотворно для клетки или для органа существовать.

Второй момент для меня, то, с чего мы начали это обсуждение, интересен вот в чем. Ведь, если мы говорим о том, что нанороботы - это еще пока теория, это пока мечта, наноматериалы существуют, но там достаточно сложные свойства, они только в самом начале исследований. В данном случае надо, простите, создавать термин. Это нанотриггеры или нанорегуляторы. Потому что создать или синтезировать, или экстрагировать эту короткую молекулу, мы получаем инструмент для очень мощного воздействия на биологические процессы. Причем, обратите внимание, классическая биология говорит, что регулировать процессы можно массой способов. И в данном случае это очень сложные комплексы, это огромные молекулы, это молекулы очень сложного, скажем так, пути достижения или получения молекул.

Ситуация, которую мы описываем, ситуация с пептидной биорегуляцией - это молекулы, простите, которые были просто найдены, но эта находка обозначила начало принципиально нового пути.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну, вот, кстати, я так поняла, что на Западе это открытие тоже было воспринято, так сказать, в растерянности были ученые, что как же они прозевали такую сферу огромную.

Г.РЫЖАК: Совершенно верно. И мы очень много докладываем результаты наших исследований на международных конгрессах, и всегда вызывает просто огромный интерес к этому. Потому что у нас есть такие достижения, вот, в области продления жизни животных и человека уже, это, на самом деле, впереди планеты всей, которых нет ни у кого, ни в одной другой научной школе. И у нас даже на базе нашего института в Санкт-Петербурге дважды проводили европейский конгресс по геронтологии. Это вообще впервые такое, что в одной стране дважды проводили. Это как дань наших заслуг вот в этом направлении, на самом деле. Потому что у нас проведено большое количество, порядка 50 экспериментов по изучению продолжительности жизни у животных. И, вот, за 30 лет провели около 50 экспериментов. И было показано, что если вот эти пептидные биорегуляторы, разработанные нами, начиная со 2-й половины жизни вводить животным в пищевой рацион определенными курсами, то в этих группах животных продолжительность жизни средняя повышается примерно на 30-35%. Это огромное достижение, это фактически получается, что животные доживают до верхнего видового предела.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну, то есть у нас это 150 лет, получается, можно, да?

Г.РЫЖАК: Нет, не 150. Максимальная продолжительность жизни для человека как биологического вида - это 120 лет. 122 года - это самая максимальная продолжительность жизни, которая зарегистрирована документально. Француженка в 1997 году она скончалась в возрасте 122 лет. Все остальные разговоры про 150 и 180 и какие-то еще документами не подтверждены.

Но тем не менее, 120 - это тоже неплохо, правда? А живем-то мы все примерно 75, ну, допустим, в Японии 80. Но резерв у нас очень хороший. И, вот, до верхнего видового предела как раз порядка 30-35%. И, вот, нам в целом ряде экспериментов удалось этот предел преодолеть. Нам удалось достичь такого результата, что животные доживали до верхнего видового предела. Это исключительно высокий результат. Причем, на разных видах животных. В том числе у нас есть эксперименты, которые неизменно вызывают просто необыкновенные восторги зарубежных коллег. У нас была проведена большая серия экспериментов с использованием обезьян. Мы сотрудничаем с Институтом медицинской приматологии в Сочи, который находится в Адлере, и у нас есть возможность проводить исследования на обезьянах, и наши синтетические пептиды мы на них исследовали. И оказалось, что при введении, например, одного из наших пептидов обезьянам старым, у которых снижен уровень мелатонина (это гормон, который считается гормоном старения), то есть с возрастом уменьшается его синтез и в связи с этим возникают нарушения, гормональный дисбаланс и всякие заболевания из-за этого возникают, да? И, вот, мы делали такой эксперимент, который очень хорошо показывает регулирующую роль пептидов. Брали молодых и старых обезьян. Значит, у молодых нормальный уровень синтеза мелатонина, у старых, естественно, сниженный. Вводили и тем, и другим пептид, который влияет на это. И оказывалось, что у молодых животных никак ни на что это не влияло, а у старых животных поднималось до уровня молодых. И клинически это выражалось в том, что, как говорили сотрудники этого института, старые обезьяны становились молодыми обезьянами.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну а сейчас мы прервемся на новости и затем продолжим нашу беседу.

НОВОСТИ

Т.ЛЯМЗИНА: Итак, продолжаем разговор о современных биотехнологиях и о наномедицине как основном направлении медицины будущего, и, точнее, о пептидной биорегуляции. В студии у нас Галина Рыжак, заслуженный деятель науки, заместитель директора Санкт-Петербургского Института биорегуляции и геронтологии, Александр Эдигер, клинический фармаколог и Виктор Закс, генеральный директор компании «Пептид Био». Ну, знаете, я хотела бы вот, раз уж мы подошли, так сказать, непосредственно к применению на практике, я хотела бы обратиться еще к Виктору Заксу, потому что он представляет как раз компанию «Пептид Био», которая взяла на себя вот эту огромную задачу производства и продвижения этих препаратов, да? Потому что, ну, понятно, компания частная, уже у вас нет государственной поддержки. Вот, расскажите, Виктор, с какими проблемами вы сталкиваетесь в продвижении? Потому что, видите, мы тут полчаса уже говорим, только-только начинаем понимать, что это такое.

В.ЗАКС: Ну, сложно, конечно, Таня, сложно. Потому что очень новая тема. Меня поразила одна статья - мне ее прислали друзья, статью из журнала «Фигаро». Огромная статья о медицине будущего, где красивыми картинками расписывалось то, что, на самом деле, где-то в районе 2020 года появятся препараты, которые будут регулировать и восстанавливать организм, орган за органом, включая его внутренние резервы. И я читал эту статью и смеялся, потому что понимал, что то, что у нас есть на сегодняшний день, то, что мы внедряем, разработки Санкт-Петербургского института и команды Владимира Хавинсона вместе с Галиной Анатольевной, то это, в принципе, медицина будущего уже сегодня. Это поразительно, но это факт.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну как раз к 2020 году все поймут, что это такое.

В.ЗАКС: Надеюсь, гораздо быстрее, потому что...

Г.РЫЖАК: Наконец, они и во Франции появятся.

В.ЗАКС: У меня надежда такая, что, вот, мы проводим большую работу, рассказывая населению о том, что, на самом деле, первое, что российские биотехнологии, может быть, не во всех отраслях, но конкретно в этой мы, действительно, впереди планеты всей. И, действительно, к нам сейчас обращаются многие компании, даже уже из других стран, которые хотят наши разработки, соответственно...

Т.ЛЯМЗИНА: Патентик, да?

В.ЗАКС: Нет, патенты уже поздно, потому что все запатентовано, в том числе в США и в Европе, большинство из пептидов, о которых идет речь. Но, конечно, говоря о внедрении, необходимо образовать людей, что есть вот такие разработки. Они, действительно, эффективны и это, действительно, не просто коммерческое надувательство.

Т.ЛЯМЗИНА: Но у вас уже конкретные названия даже к ним есть, да?

В.ЗАКС: Ну, конечно. У нас есть препараты такие как Бронхоген для бронхов и легких, есть Кардиоген для сердца. Есть потрясающий препарат для поджелудочной железы Панкраген, есть препарат Везилют для мочеиспускательной системы, Тестаген для мужской половой системы и так далее. И все эти препараты, они как раз по тому же механизму, о котором говорили Галина Анатольевна и Александр, они работают на восстановление естественных самозащитных саморегуляционных свойств организма. Они восполняют то, что мы потеряли при нашем безумном беге и ритме жизни, да? То есть мы ничего нового фактически не внедряем в организм. Мы дополняем то, что истощилось из-за того образа жизни, который мы, к сожалению, сейчас все ведем. И, конечно, эта работа по рассказу, она очень тяжелая, потому что... Ну, люди у нас скептичны, но все больше и больше мы начинаем понимать, что, на самом деле, движение идет вперед, все больше людей понимают, смотрят на экспериментальные данные, смотрят на те клинические испытания, которые мы проводим уже и на людях, и с людьми, и на те фантастические результаты, которые мы получаем. И даже уже врачи начинают нам больше и больше верить, потому что, конечно, самая скептичная аудитория - это врачи.

К сожалению своему, но с другой стороны, наверное, это и хорошо, иначе бы мы не бросались слишком быстро на все новое. И я их не виню. Но просто я призываю врачей, в том числе которые нас слушают, обратить очень серьезное внимание на то, что у нас есть, и то, что мы делаем.

Одна из основных сложностей, с которыми мы столкнулись, состоит в том, что люди у нас начинают заниматься своим здоровьем, когда уже проявляются проблемы. То есть они привыкли к лечению, а не к профилактике. И, на самом деле, интересно то, что сейчас огромная работа была проведена по подготовке всех документов на регистрацию уже пока 3-х лекарственных препаратов на основе наших пептидов. И единственная разница между препаратами этими и теми, которые зарегистрированы как биологически-активные добавки, в том, что активного вещества, наших пептидов в каждой капсуле просто в 5 раз больше. В каждой таблетке препарата лекарственного будет в 5 раз больше, чем...

Т.ЛЯМЗИНА: Ну да. Только дозировка, собственно, да?

В.ЗАКС: Только дозировка. Потому что тот же самый пептид. Просто для больного организма его нужно больше, вот и все. И сейчас, когда начались клинические испытания уже лекарственных препаратов, мы видим совершенно потрясающие результаты. Мы понимаем, что у нас на руках что-то совершенно уникальное.

Г.РЫЖАК: Вы знаете, я бы хотела рассказать об эксперименте, который совершенно уникальный. Его экспериментом так, сложно назвать, потому что он с участием людей происходит - это клиническое исследование. Оно происходит в Киеве, в Институте геронтологии Академии медицинских наук Украины на протяжении вот уже 15 лет. Взяли под контроль группу пожилых людей одного возраста, одного примерно состояния здоровья. И контрольной группе в качестве геропротекторных средств, то есть тормозящих старение, предлагают применять комплекс витаминов, а другая группа применяла наши пептидные биорегуляторы. И вот оказалось, совершенно уникальные данные получились. Таких данных у зарубежных исследователей, конечно, нет, потому что это очень сложное исследование, как вы понимаете, изучить продолжительность жизни человека. То есть на протяжении жизни одного исследователя должно пройти, как бы, поколение других людей, да?

Но тем не менее, за 15 лет мы имеем уникальные результаты, которые подтверждают слова Виктора. Ну, такой глобальный результат заключается в том, что в той группе, которая применяла наши препараты, снизилась смертность людей пожилого и старческого возраста примерно на 40 с лишним процентов. Но за счет чего? За счет того, что у них восстанавливалось функциональное состояние каждой системы. Там есть специальные методики, которые разработала ВОЗ, которые позволяют по формуле рассчитать функциональное состояние, например, сердечнососудистой системы, состояние костной ткани и так далее. И получается таким образом, что восстанавливаются все основные органы и системы. А за счет этого снижается заболеваемость, снижается заболеваемость конкретно онкологическими заболеваниями, потому что эти препараты являются онкопротекторами. И мы поэтому рекомендуем всем людям старше 40-45 лет пройти обследование, чтобы понимать, какие имеются слабые места, потому что человек чувствует себя еще здоровым, а процессы-то еще пошли. Они еще не проявляются, но пошли. Поэтому очень важно пройти это обследование, и затем применять вот эти препараты. Потому что предотвратить развитие этих заболеваний - вот, что крайне важно. И мы доказали в клинических исследованиях, что это возможно.

В.ЗАКС: Хотел просто добавить, что я не хочу, чтобы у наших слушателей возникло впечатление, что эти препараты только для пожилых или очень старых людей. Это очень важно понимать, что, вот, как абсолютная противоположность уже ваш институт работает с различными спортивными командами, в том числе с нашей командой, Олимпийской сборной по художественной гимнастике под руководством Ирины Александровны Винер. И там девочки, ее дети, как она их называет любя, используют пептидные комплексы суперуспешно. Вообще, Ирина Александровна верит, что это большую роль сыграло в поддержании их здоровья в преддверии Чемпионата Мира по художественной гимнастике, который наши девушки выиграли. Им очень мало лет, но они расходуют свои ресурсы организма, они очень сильно расходуют ресурсы организма.

Г.РЫЖАК: Вот в ситуациях экстремального расходования сил каких-либо как у спортсменов, так и у других, там, у военнослужащих, в зонах военных действий и так далее очень много таких исследований проводили.

Т.ЛЯМЗИНА: Приравниваются, да?

Г.РЫЖАК: Приравниваются.

В.ЗАКС: Да. Поэтому мы вот сейчас активно сотрудничаем с Федерацией художественной гимнастики, с другими спортивными организациями, потому что это абсолютно натуральные препараты, которые помогают нашим спортсменам быть более здоровыми.

Т.ЛЯМЗИНА: И главное, в допинге не уличишь.

В.ЗАКС: Нет, это не допинг, это не является химическим запрещенным элементом. Это вещь, которая дана природой, мы просто помогаем в случае ее быстрого расходования восполнять количество этих пептидов в организме.

А.ЭДИГЕР: Вы знаете, если резюмировать то, что было сказано выше, получается вещь в высшей степени... Ну, давайте так: надо в это верить, потому что это факт. В фармакологии мы получаем препараты, которые могут быть применены здоровыми людьми, людьми, скажем, которые находятся в полном покое, людьми с колоссальными физическими или интеллектуальными нагрузками, людьми ослабленными и людьми больными. В данном случае мы говорим о препаратах, которые в зависимости от формы применения, от комбинации и от дозы могут оказать колоссальный положительный эффект.

Это же с точки зрения фармаколога, ну, это близко к мечте. Потому что мы видим ситуации, когда человека (НЕРАЗБОРЧИВО) болезнь. Но при применении набора жестко выверенной комбинации этих препаратов мы получаем ситуацию, когда он без каких бы то ни было внешних усилий или других каких-то терапевтических маневров, он в болезнь не попадает. Или обострение его хронического заболевания оттягивается на неопределенное время. Это факт.

Т.ЛЯМЗИНА: Ну что ж, спасибо огромное. Я благодарю наших сегодняшних участников круглого стола, и говорили мы о будущем развитии науки.