Формула счастья

ТЕЛЕФОННЫЙ звонок разбудил его на рассвете. Он ненавидел такие звонки. Знал: ничего хорошего в это время суток от телефона не жди. Скорее всего, что-то случилось в стране или в мире, и телевизионное начальство требует срочно приехать на работу. Но… Женский голос в трубке, едва сдерживая плач, тихо произнёс: "Папа умер…".

Что отцу совсем плохо, он понял две недели назад. Тот же женский голос, а это была молодая жена отца, сообщил о болезни отца.

Андрей приехал в больницу, но отца не увидел. В реанимацию его не пустили.

…Воспоминания Андрея об отце мало были похожи на воспоминания других детей. В первый раз он задумался о том, что у него где-то есть папа, в семилетнем возрасте. До этого, когда сверстники пугали друг друга, мол, "я папу позову", Андрей без колебаний отвечал: "Да мой дедушка так отлупит твоего отца!.." А тут, на собеседовании перед приёмом в школу, когда учительница спросила, как зовут родителя, он испытал жгучий стыд. Это был единственный из всех заданных тогда вопросов, на который он не знал ответа. Мама, словно извиняясь, пришла на помощь, тихо произнеся: "Он этого не знает", - от этого стало ещё обиднее.

Тогда Андрею и рассказали, что первые три года жизни у него была совсем другая фамилия и что его родного отца зовут Дмитрий. В три года мама сменила Андрею фамилию. За флакон французских духов "Шанель № 5", полученный молчаливой чиновницей, он стал Петровым, как бабушка и мама.

Когда пришла пора выбирать институт, родственники стали намекать: отец-де известный человек и все проблемы с поступлением в вуз может решить. Среди отцовских регалий на тот момент было профессорство в МГИМО и Инязе. И именно поэтому Андрей эти вузы категорически исключил для поступления. Ещё ему нравились психология и журналистика. Но на психфаке МГУ слишком хорошо знали фамилию отца, поэтому выбор был сделан в пользу факультета журналистики.

И ВОТ - позади вступительные. Андрей студент. И не просто. Он почти журналист. Во всяком случае может сотрудничать внештатно с любыми газетами, журналами. Самостоятельно придумывать темы, брать интервью. А что если взять интервью у отца? Посмотреть на него, поговорить и остаться неузнанным? Повод подвернулся: газета, с которой Андрей сотрудничал, предложила сделать материал к "круглой дате" Октябрьской революции. Вечером Андрей набрал телефонный номер отца, который последние несколько лет тайком переписывал из блокнота в блокнот. Себе Андрей пообещал: посмотреть на отца и забыть.

Договориться об интервью удалось на удивление легко. Единственное, чему удивлялся известный политолог, - почему в качестве интервьюируемого выбрали именно его. "Я не участник тех событий и даже не очевидец", - шутил он.

Встречу отец назначил на улице "Правды", в редакции, где часто публиковались его статьи.

На интервью Андрей явился за полчаса до назначенного времени. Звонок с проходной - мягкий голос в ответ - и вот отец уже выходит из полумрака длинного редакционного коридора. Он выглядел уставшим. Но его взгляд будто сверлил Андрея насквозь. Дрожащими пальцами Андрей включил диктофон и задал первый вопрос. Они говорили об истории - о том, где правда, где ложь. Диктофон накручивал слова беседы на пленку, а Андрей не мог отделаться от мысли, что в монологе отца есть тайный смысл. Он будто говорил о них двоих: "История совершается один раз, оставляя о себе версии. И у каждого - своя правда".

Слушать отца было интересно, но ещё интереснее отыскивать в его лице свои собственные черты. Как будто смотришься в зеркало, только твоё отражение почему-то выглядит старше - взгляд в будущее. Как жаль, что этого человека не было рядом в детстве, отрочестве… Он мог бы им гордиться. Мог бы рассказывать о нём сверстникам, мог бы ходить с ним в цирк или на каток. Искать поддержки и защиты. Мог бы…

Интервью подошло к концу. Неожиданно профессор грустно сказал: "Ну, а всё-таки главного вы у меня так и не спросили…"

Андрей похолодел. Боже, как глупо, если отец узнал его. Мексиканская мелодрама! Стыд… Но профессор смущение юного журналиста растолковал по-своему и продолжил рассказ об исторических параллелях 1917-го и конца 1992-го. Как и положено на прощание он непременно попросил завизировать у него готовое интервью.

ДОГОВОРИЛИСЬ, что отредактированный текст профессор посмотрит в выходной, у себя дома. Едва Андрей переступил порог дома профессора, как его пригласили к накрытому по-праздничному столу. После обеда прошли в кабинет, где на письменном столе под стеклом Андрей увидел две фотографии - пятилетнего себя и молодого отца. "Ты очень похож на меня, сын", - рука профессора обняла его за плечи.

Потом они сидели за столом полночи, рассказывая друг другу о своих таких разных жизнях. "Никто не виноват, что я расстался с твоей мамой, - словно извиняясь, говорил отец. - Она хотела наладить жизнь без меня, собиралась замуж. И просила, чтобы я навсегда ушёл из её жизни. Да что об этом теперь говорить, главное, что ты, сын, всё-таки вернулся", - сказал он на прощание. Через месяц отец с восхищением заметил: "После встречи с тобой дела, которые годами не шли, вдруг легко сдвинулись с мёртвой точки".

Почему-то Андрей не смог начать говорить отцу "папа", предпочитая называть его отцом… Как-то раз отец предложил: "Поехали, познакомишься с дедом. Я ведь тоже рос без отца". Отношения отца с дедом складывались не просто. Главным в них были обиды и отсутствие общих воспоминаний. Потом оказалось, что и у трёх поколений мужчин есть лишь единственная общая тема для оживления разговора поколений - аэропорт Копенгагена, где в разное время каждый из них побывал. В беседе то и дело возникали длинные паузы, которые тяготили всех.

ВРЕМЯ шло, каждый из них занимался своими делами, общих тем для разговоров становилось всё меньше. Почему-то всё чаще Андрей чувствовал обиду. Ведь если бы когда-то отец не ушёл от них, они могли бы стать по-настоящему родными людьми - могли бы вместе смотреть футбол, потихоньку ремонтировать дачу-развалюшку, ходить на рыбалку. Андрей бы называл его не отстранённо-холодно "отец", а мягко, по-семейному - "папа". Казалось, будто кто-то лишил Андрея огромного куска жизни. Лишил ни за что, несправедливо и жестоко. Раздражение выливалось и на отца. Всё чаще Андрей начал употреблять фразы: "Да если бы тогда ты был с нами…", "Если бы ты не ушёл…" После одного из таких разговоров отец просто указал сыну на дверь со словами: "Тебе в этом доме лучше больше не бывать!" Андрей так и сделал.

ПОСЛЕ похорон отца Андрей долго размышлял об их отношениях, об отношениях с дедом. И вывел для себя формулу счастья: " Мои дети обязательно будут расти в полной семье, у них будет и мама, и папа. Что бы ни случилось…." .