ЧЕЛОВЕК - ШКОЛА

Кандидат наук с экономфака МГУ на пустом месте создал вуз, в считанные годы ставший одним из самых престижных учебных заведений страны

Ректора высшей школы экономики Ярослава Кузьминова часто сравнивают с ректором РГГУ Юрием Афанасьевым. Их вузы в начале 90-х годов быстро пошли в гору и заняли ведущие позиции в своих образовательных нишах - экономической и гуманитарной соответственно, - а сами ректоры приобрели репутацию реформаторов образования.

Сравнение, впрочем, не вполне точное. Юрия Афанасьева в конце 80-х знала вся страна: будучи ректором Историко-архивного института, он стал депутатом, поддержал Бориса Ельцина, за что получил в распоряжение своего вуза роскошное по тем временам здание Высшей партийной школы и благоволение властей. Ярослава Кузьминова десять лет назад не знал никто, его имя и сейчас ни о чем не говорит людям, не сведущим в вопросах экономического образования. Выпускник экономфака МГУ, преподаватель, сотрудник Института экономики РАН ничем не выделялся. Однако в 35 лет он вдруг становится ректором государственного вуза, которому власти щедро выделяют деньги и дарят недвижимость. Сотрудничать с Высшей школой экономики начинают престижные зарубежные вузы от Гарварда до Сорбонны, ее профессорами становятся маститые либеральные экономисты, лекции студентам читают члены правительства. При этом сам ректор остается кандидатом наук и доцентом - невиданый случай в практике высшей школы...

В первые годы существования о ВШЭ мало кто знал. Однако в 1995 году, когда прошли первые выпуски магистров, о ней заговорили и в прессе, и в преподавательской среде, и в деловых кругах. Причиной был поразительный успех выпускников на рынке труда - стремительное развитие их карьеры обеспечивали не только связи, приобретенные за время учебы, но и знания, и умения. Уже в 1996 году на вопрос о том, выпускников каких вузов предпочтительнее брать на работу, менеджеры по персоналу крупных компаний часто называли ВШЭ. При том что школа была рассчитана на подготовку экономистов-управленцев, а не менеджеров для бизнеса. Кто-то включает ВШЭ в тройку лидеров, кто-то - в пятерку или десятку. Попадаются, впрочем, рейтинги, где ВШЭ не занимает лидирующих позиций - Кузьминов сам признает, что в последние годы другие экономические вузы сделали рывок вперед.

Пять лет назад, когда я познакомился с Кузьминовым, на его визитке значилось - “ректор-организатор”. В заваленном книгами кабинете вчерашний преподаватель экономфака МГУ уверенно излагал наполеоновские планы. Верилось с трудом, несмотря на государственный статус и государственную поддержку, которыми Кузьминов особенно гордился (после перестройки новые экономические вузы были сплошь частными). Но ВШЭ стала университетом, сохранила и поддержку государства, и международные связи, открыла гуманитарные факультеты, усилила и без того жесткие требования при поступлении и в процессе учебы.

Однако организатор школы по сей день остается в тени - более крупные фигуры оттесняют молодого Ярослава Ивановича на второй план. К примеру, в буклете о российско-французских образовательных проектах, который пару лет назад раздавали журналистам на приеме в посольстве Франции, в разделе “Высшая школа экономики” значилось, что президентом ВШЭ является Александр Шохин, председателем ученого совета - Евгений Ясин и что преподает в школе Яков Уринсон. Имя ректора не упоминалось вовсе.

Воспитание от противного

“Откуда взялся” Кузьминов, его коллеги-ректоры или затрудняются сказать, или называют имена все тех же влиятельных экономистов, которые, по их мнению, “продвигали его наверх”. На самом деле, до назначения на пост ректора он хорошо знал лишь Евгения Ясина - сотрудника Центрального экономико-математического института, работавшего на полставки преподавателем статистики на экономфаке МГУ. Оба мечтали создать экономический колледж, где студенты изучали бы экономику не по Марксу. Ясин вспоминает, как они встречались в сквере на Большой Пироговской, напротив Академии имени Фрунзе, и обсуждали эту перспективную идею.

“Это в советские времена, чтобы продвинуться, надо было иметь протекцию, - рассуждает Ясин. - А он из тех молодых людей, которые выдвинулись в годы реформ без чьей-либо поддержки”. Ясин считает, что Кузьминова воспитала экономическая среда, в которой он вращался с детства. Очевидно, воспитание было от противного. Его отец - видный советский экономист Иван Кузьминов - заведовал кафедрой политэкономии в Академии общественных наук при ЦК КПСС (“Самые ортодоксальные экономисты Института экономики были либералами по сравнению с его папой”, - замечает Ясин). На чердаке подмосковной дачи Кузьминова свалены книги по марксистской политэкономии. Главный редактор газеты “Сегодня” Михаил Бергер вспоминает, как несколько лет назад, приехав в гости к Кузьминову, он достал с чердака первую попавшуюся книгу, открыл наугад и прочитал там, что загнивание - главный экономический закон капитализма.

В МГУ Кузьминов занимался проблемами, не потерявшими научной ценности после перестройки, - историей народного хозяйства и экономических учений. Несколько лет руководил экономико-математической школой для старшеклассников, работал в комитете комсомола и в совете молодых ученых - там он познакомился с будущим председателем правительства Егором Гайдаром и с будущим замминистра образования Александром Асмоловым. В 1989 году Кузьминов ушел в Институт экономики АН СССР Леонида Абалкина, где через год стал заведующим сектором комплексных историко-экономических исследований. “Его я считаю своим учителем, - вспоминает Кузьминов об Абалкине. - Он продвигал молодых ребят и позволял им при этом себя критиковать”.

Работая у Абалкина, Кузьминов два года был одним из директоров фонда “Культурная инициатива” Джорджа Сороса, где отвечал за проекты поддержки образования. Тогда же он искал вуз, где можно было бы преподавать западную экономическую теорию. Экономфак МГУ отказал, и Кузьминов открыл альтернативную кафедру экономической теории в Московском физико-техническом институте (МФТИ) - либеральный ректор благосклонно отнесся к новшеству. На кафедру к Кузьминову ходил весь поток - “ортодоксы” оставались без студентов, и физтеховский партком пожаловался в ЦК. В результате Кузьминова выперли из МФТИ, но он не унывал и через некоторое время открыл межфакультетскую кафедру с тем же названием на физфаке и истфаке МГУ. Там история повторилась, и Кузьминов с Ясиным, который тогда уже работал в Комиссии по экономической реформе Леонида Абалкина, стали пробивать решение об открытии экономического колледжа. Постановление № 917 “О создании Высшей школы экономики” было последним постановлением Егора Гайдара на посту премьера в 1992 году.

Либеральный менеджер

Идею создания ВШЭ помимо Гайдара поддержали Виктор Черномырдин и министры науки и образования, всевозможные чиновники из правительства и администрации президента. ВШЭ начинала работать в разгар всеобщей эйфории, когда либерализация стала основой государственной идеологии. И назначение нового вуза - подготовка кадров для либеральных реформ - отвечало интересам политиков. Кузьминов вспоминает, что на первых порах против школы выступали ректоры старых экономических вузов, зато ее антимарксистский дух разделяли руководители вузов технических: “Нормальный технарь политэкономию на дух не переносит. Раз посчитать нельзя - значит, это не наука”.

Кузьминов привлек в школу лучших экономистов разных направлений. Среди приглашенных оказывались рядом Сергей Глазьев и Егор Гайдар. Профессора тоже придерживались разных взглядов. Были случаи, когда одни преподаватели требовали уволить других, - например, Игоря Липсица за критику приватизации. “Единственный критерий, по которому Кузьминов подбирал людей, - профессионализм”, - считает Евгений Ясин. В отличие от других вузов в ВШЭ не было балласта - профессоров-пенсионеров, через слово поминающих Маркса.

Кузьминов строил вуз, ориентируясь на западные образцы: рабочие языки школы - русский и английский. Учебные планы и программы здесь составлены по образцу ведущих мировых университетов. Схема обучения - 4 года плюс 2 (диплом бакалавра и магистра соответственно, возможен перерыв между окончанием бакалавриата и поступлением в магистратуру). Первые три года в бакалавриате изучают “базовый блок” дисциплин, оставшийся год идет на специализацию (срок специализации на некоторых факультетах может быть продлен до двух лет, и тогда выпускники получают диплом специалиста - эквивалент пятилетнего высшего образования в СССР). В магистратуру ВШЭ можно поступать, имея диплом бакалавра или специалиста любого государственного вуза.

С другой стороны, Кузьминов отдал дань традициям советского математического образования. Даже на вновь открытом факультете политологии ВШЭ изучают высшую математику. Ее нужно сдавать и чтобы поступить в магистратуру. Кузьминов сравнивает своих выпускников с выпускниками сильных технических вузов: “И те и другие - надежные люди. Если они проучились, прогрызли этот гранит - они будут работать более чем эффективно”.

Со временем ВШЭ стала весьма успешным коммерческим проектом - цены за обучение на платном отделении здесь довольно высоки (на экономическом факультете - 3750 долларов в год, на юридическом - 4500, в Международном колледже экономики и финансов при ВШЭ, работающем совместно с Лондонской школой экономики, - 3000 долларов). Однако Кузьминов уменьшил цену для тех, кто не прошел на бесплатное отделение, недобрав одного или двух баллов (скидка 50 и 30 процентов соответственно). Скидки даются на первые годы обучения и возобновляются, если студент хорошо учится. Так была “оптимизирована” система платного образования - у студентов появился стимул лучше учиться. “Деньги, которые мы зарабатываем, идут в первую очередь на оборудование аудиторий и покупку книг в библиотеку”, - говорит ректор ВШЭ.

Кузьминов гордится тем, что госчиновники высшего ранга с радостью отдают своих чад в его вуз. Для детей сотрудников госструктур, учредивших ВШЭ, “блат” был фактически легализован. Согласно решению ученого совета, если дети преподавателей ВШЭ или ответственных работников Минобраза, Минэкономики и аппарата правительства РФ недобирают баллы (и не получают двойки), школа учит их бесплатно (за счет внебюджетных средств). По словам Кузьминова, таких набирается немного, 10 - 15 человек ежегодно. Вообще же сюда отдают своих детей многие сильные мира сего - в ВШЭ, к примеру, учатся дети Анатолия Чубайса, Александра Жукова, Сергея Дубинина, Виктора Христенко и прочих известных политиков. Кузьминов говорит, что особой популярностью пользуется недавно открытый юридический факультет ВШЭ: “Вижу, какие люди отправляют туда своих детей”.

Ярослав Иванович любит подчеркнуть, что его вуз работает по государственным стандартам и не гонится за легкими заработками на модных, но не отработанных и не признанных Минобразования программах. Например, лишь с будущего года в ВШЭ появится программа МВА - Master of Business Administration (подготовка магистров управления бизнесом). Открытие школы бизнеса при Высшей школе экономики намечено на сентябрь этого года и совпадает с государственным признанием МВА. На вопрос, почему ВШЭ не открыла эту программу раньше и не стала выдавать негосударственный диплом, когда это активно делали другое вузы, Кузьминов презрительно заметил: “Другие пусть и выдают”.

Именно Высшая школа экономики стала головным вузом в президентской программе по переподготовке кадров для народного хозяйства (обучение менеджеров в российских вузах на бюджетные деньги с последующей отправкой за рубеж на деньга иностранных фондов), а сам Кузьминов с ближайшими соратниками разработали ее содержание. А почему программа попала в ВШЭ? А потому, что это “самый правительствоподневольный вуз”. Кузьминов вообще привлек в ВШЭ многие международные проекты - например, проект ЕС по экономическому образованию школьников. Наиболее популярные сегодня школьные учебники по экономике написали его коллеги, в том числе первый проректор Лев Любимов.

В отличие, скажем, от МГУ, где велика автономия факультетов, власть ректора в ВШЭ близка к абсолютной. И его коллеги, и студенты не раз говорили мне, что Кузьминов бывает излишне высокомерен (“щеки надувает”), и списывают это на его молодость. “Понтов-то у него, понтов!” - возмущался знакомый студент ВШЭ. Шикарный кабинет, осененный российским флагом, телефон правительственной связи на столе, шкафы во всю стену, в одном из которых - папка с надписью “Олигархи”. Однако те же люди говорят о толерантности ректора, его привычке прислушиваться к различным мнениям. Сам Кузьминов признает, что всегда старается сохранять нейтралитет: “Если ректор - фигура нейтральная, то и вуз воспринимается как место нейтральное, и у меня есть возможность приглашать сюда разных людей”. Впрочем, однажды он этому принципу изменил.

“Нейтральная фигура”

Летом 1997 года в Министерстве образования началась борьба между умеренными (их представлял министр Владимир Кинелев) и радикалами (во главе их были его замы Александр Асмолов и Александр Тихонов). Радикалы предлагали структурную и экономическую реформу образовательной системы, умеренные предпочитали оставить все как есть. Асмолов легко уговорил Кузьминова войти в его аналитическую группу (беседа состоялась в подмосковном поселке, где расположены их дачи). Кузьминов стал первым постсоветским экономистом, всерьез занявшимся экономикой образования. Асмолов и Тихонов звали его Ярославом Мудрым.

Термин “организационно-экономическая реформа” - так называлась “асмоловская” концепция - придумал именно Кузьминов. Идеи рационализации стипендиального фонда (из пяти студентов стипендию получает один, но большую), подушевого финансирования школы (сколько учеников в школе - столько денег туда и поступает), “прозрачных” трансфертов и прочие тоже разработал он. Посчитав теневые денежные потоки в образовании, Кузьминов предложил легализовать деньги, которые родители учеников приносят “с черного хода”. Работа в асмоловской группе давала Кузьминову возможность стать известным за рамками министерств и ведомств. Однако алфавит сослужил ректору ВШЭ дурную службу: в списке авторов концепции он оказался предпоследним, и о его ключевой роли в создании концепции узнал лишь узкий круг людей.

После того как концепцию начала топтать Госдума, Кузьминов решил благоразумно отступить. На пресс-конференции, устроенной в здании ВШЭ, он убеждал журналистов, что никаких конфликтов в руководстве Минобраза нет, что Асмолов и Кинелев лучшие друзья, что официальную и альтернативную доктрины реформ можно совместить. Кузьминов спешил занять нейтральное положение в конфликте, ожидая, кто победит.

Вместе с представителем “кинелевской” команды Владимиром Шадриковым ректор ВШЭ переработал “асмоловскую” концепцию. Однако, когда Кинелева все же отставили, Кузьминов, одним из первых поздравив Тихонова с новым назначением, подготовил некоторые проекты постановлений о реформе. Впрочем, очень скоро Тихонова и Асмолова стали преследовать неудачи - на митингах учителя и профессора выступали против реформ, проекты нововведений отказывались утверждать Госдума и союз ректоров. Понимая, что дни Тихонова на посту министра сочтены, Кузьминов стал все реже появляться в Минобразовании... Асмолов считает, что, занимаясь экономикой образования, Кузьминов не увидел идеологической сути реформ - ее антисоветского пафоса, без которой концепция перестала бы быть таковой. Кузьминову же претил радикализм реформаторов. “С самого начала не понравилось, что мне навязывали идеологию”, - вспоминает он.

Именно поэтому, когда министром образования стал ректор РУДН Владимир Филиппов, пообещавший добиться консенсуса в образовательной политике, Кузьминов сделался его ближайшим советником. Ректор ВШЭ увлеченно говорит об идее повторного лицензирования частных вузов, которую проводит сейчас руководство Минобразования: “Получить лицензию и учить может каждый дурак. Это разлагает наше образование, превращает его в издевательство над людьми”. Идея жесткого госконтроля в образовании гораздо ближе Ярославу Ивановичу, чем либеральные проекты Асмолова.

Кузьминов, впрочем, идет дальше и говорит о государственных вузах, где есть факультеты экономики, менеджмента и права: “Это специальности маркетингового успеха и ажиотажного спроса. Необходимо перелицензирование всех учебных учреждений, где такие специальности есть. Надо отсечь половину или две трети вузов, которые торгуют дипломами, которые по своему кадровому составу не могут учить экономике и менеджменту, где полтора преподавателя и две книжки. Учить они стали, потому что это выгоднее, чем торговля бананами... Не нужна такая свобода!” Кузьминов считает, что нужно создать общественный совет, “каждый год обновляемый, чтобы взятки не брали”, который определит, кто имеет возможность учить. Сложно сказать, сколько вузов, особенно в регионах, уцелеет после такой “экспертизы” и что будет с их студентами. Непонятно и то, куда денутся абитуриенты, не прошедшие по конкурсу в оставшиеся вузы или не набравшие денег, чтобы поступить туда на платное отделение. Идея ужесточения правил лицензирования - тоже своего рода радикализм, в корне противоречащий принципам либеральной реформы.

Отказавшись десять лет назад от компромисса экономической науки и марксизма, Кузьминов вполне приемлет компромиссы политические. За все время работы в ВШЭ он считался фаворитом всех сменяющих друг друга министров образования - и “умеренного” Кинелева, и “реформатора” Тихонова, и близкого к коммунистам Филиппова. Политическая гибкость ректора ВШЭ, связи во властных структурах и компетентность в экономических проблемах (сфера его научных интересов - институциональная экономика) делают Кузьминова весьма перспективной кандидатурой на высшие государственные посты. Еще год назад один из его коллег говорил, что тот вот-вот пойдет на повышение и с равным успехом может возглавить одно из трех министерств - экономики, образования или труда. Сам Ярослав Иванович недавно говорил, что некие заманчивые предложения действительно поступали, однако он не нашел в себе сил бросить вуз. Пост, наверное, предлагали не столь высокий, да и время для ухода во власть сейчас явно не лучшее. Набираясь опыта и расширяя связи, ректор Высшей школы экономики имеет все шансы еще заявить о себе в большой политике

.