Владимир Познер: «Я думал, что смогу открыть тайну мозга»
«РОДНАЯ ГАЗЕТА» ПРОДОЛЖАЕТ ТРАДИЦИЮ «ЧИСТЫХ ЧЕТВЕРГОВ». ГЕРОИ ЭТОЙ РУБРИКИ - ЛЮДИ, ИЗВЕСТНЫЕ В САМЫХ РАЗНЫХ ОБЛАСТЯХ - В ПОЛИТИКЕ, ЭКОНОМИКЕ, ИСКУССТВЕ, СПОРТЕ. ОНИ ПРИХОДЯТ В РЕДАКЦИЮ И НА САМЫЕ ОСТРЫЕ ВОПРОСЫ ЖУРНАЛИСТОВ ОТВЕЧАЮТ ПРЯМО И ОТКРОВЕННО. ТОЧНОСТЬ ПЕРЕДАЧИ ИХ МЫСЛЕЙ ГАРАНТИРУЕТСЯ.
СЕГОДНЯ ГОСТЬ РЕДАКЦИИ - ПРЕЗИДЕНТ АКАДЕМИИ РОССИЙСКОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ ВЛАДИМИР ПОЗНЕР.
ПРЕВРАЩЕНИЕ В «ДИВАННУЮ КАРТОШКУ»
- Владимир Владимирович, еще сравнительно недавно хотелось смотреть информационные программы на разных каналах, сопоставлять, делать собственные выводы. Сейчас во всех новостях одно и то же. Как вы прокомментируете эти изменения?
- Это не так, точнее - не совсем так. На первых двух - федеральных каналах, действительно, информация и по тональности, и по ее подбору весьма сходна. А вот НТВ, по-моему, сохраняет некогда завоеванные позиции, у программы «Сегодня» в 22.00», скажем, есть свое лицо. Очень свежо и по-своему действует в этом направлении REN TV. Так что оценивать тут надо дифференцированно. Одно очевидно: там, где вмешивается власть, - там происходит нивелировка оригинальности, информация оказывается сходной, облики каналов теряют своеобразие. В целом же у нашего телевидения сегодня просматриваются две задачи: давать определенного рода информацию и, развлекая, отвлекать. При этом государственное телевидение полностью приобрело коммерческий характер. А потому и Первый канал, и «Россия» попадают в сильную зависимость от рекламы, а стоимость рекламы зависит от рейтинга, а рейтинг зависит от того, сколько народу смотрит. Значит, хочется привлечь максимальное количество зрителей. Отсюда этот соответствующий юмор, ставка на удовлетворение низменных инстинктов. Происходит превращение зрителя в то, что в Америке называют «диванной картошкой», то есть человек сидит на диване и просто всасывает предлагаемое ему, без всяких эмоциональных, а тем более интеллектуальных затрат и усилий. Идет дебилизация. Не могу сказать, что я часто согласен с тем, что говорит министр обороны Сергей Иванов, но, когда он говорил о дебилизации населения, я с ним был абсолютно согласен. Это чрезвычайно опасно. Дебилизированное население ведет себя неадекватно. Многие начинают это понимать - разговоры о необходимости так называемого «Общественного телевидения» не случайны. Не знаю, насколько у власти хватит политической воли. Надеюсь, что хватит. Ситуация с телевидением очень тяжелая.
- Но по тому же пути, что вы только что описали, может пойти и общественное телевидение.
- «Общественное телевидение» по определению таким быть не может. Это другое телевидение. Оно не заинтересовано в рекламе. Оно не ищет рейтингов. Опыт такого телевидения есть уже в 49 странах, есть в Америке, Англии, Германии.
- На какой же сейчас стадии находится формирование «Общественного телевидения»?
- На стадии разговоров и обсуждения.
- Положа руку на сердце, вы всерьез верите, что «Общественное телевидение» в России возможно?
- Не сомневаюсь в этом ни на минуту. Достаточно, чтобы Владимир Владимирович Путин сказал: «Это нам нужно». У нас же без указания первого лица ничто с места не сдвигается.
- Когда обсуждаются подобного рода новые проекты, сразу встает вопрос об источниках финансирования. Как у нас это будет происходить - не ясно, а что известно о зарубежном опыте?
- В мире существует телевидение, живущее на абонентскую плату. В Англии, например, владелец одного телевизора платит за него в год 180 фунтов. Причем есть закон, по которому эти деньги поступают только на счет Би-би-си и больше никто ими распоряжаться не может. Мы при наших доходах населения этого себе позволить не можем. В США другая структура. Там примерно 15 процентов средств телевидение получает из государственного бюджета, 25 процентов - от зрителей, остальные - от крупных корпораций, которые финансируют тот или иной телевизионный проект. Есть еще канадская система. Там телевидение полностью финансируется из бюджета. И тоже есть закон, по которому власть не имеет права вмешиваться в вещательную политику, не имеет права даже руководителя назначать. Думаю, что в России должно быть разумное сочетание бюджетного финансирования и абонентской платы. Пусть платы минимальной, но важно, что человек понимает: это его телевидение, он за него платит. Это принципиально. Законопроект об «Общественном телевидении» уже существует, разработан, все ясно. Дело, повторюсь, за политической волей.
- А может быть, не только? Может быть, это и от конкретных людей зависит, рядовых, так сказать, от их воли и способности действовать?
- Конечно, и от них. Тут есть над чем подумать. Вот есть такое расхожее мнение - русские и американцы похожи. Да совершенно они непохожи! Знаете, в чем разница, по моим наблюдениям? Если американцу сказать: «Давай сделаем то-то!» - он начнет думать, как сделать. Наш человек, скорее всего, скажет: «Нет, это невозможно!» Потом, возможно, сделает, сделает потрясающе, но начнет обязательно с сомнений. Таков уж менталитет. Потому и говорю: пусть президент решит для начала. А дальше пойдет.
Я ВОЛК-ОДИНОЧКА
- А вы бы согласились возглавить российское «Общественное телевидение»?
- Ни в коем случае. Я волк-одиночка. Люблю отвечать только за себя. Некоторый опыт руководящей работы у меня, правда, есть: был ответственным секретарем журнала «Soviet life», потом - журнала «Спутник». Между прочим, единственного тогда издания, которое продавалось и покупалось за реальные деньги в Англии, во Франции, в Испании, в Германии и в Японии. Потом перешел на радио, в иновещание, где стал комментатором. Вот с того момента и стал отвечать только за себя. Вплоть до 1985 года, когда вместе с Филом Донахью провел телемост. Проснулся знаменитым! Меня срочно сделали политобозревателем на телевидении, дали кабинет, секретаря, право посещать столовую для начальства. А в 1990 году все закончилось. Давал интервью американскому журналисту и сказал, что в случае президентских выборов проголосовал бы за Ельцина. Я, мол, горячий поклонник Михаила Сергеевича, но после событий в Вильнюсе, Риге, Баку, Тбилиси перестал его понимать. Разразился дикий скандал. Пошел я домой и написал развернутое заявление об уходе по собственному желанию. И поклялся себе, что никогда не буду служить вообще, ни власти, ни какой-либо партии. Вот и не служу.
- Но вы же работаете на Первом канале?
- Нет, не работаю. Я делаю программу в сотрудничестве с производственной компанией, а канал ее покупает. Я не в штате. Я автор и ведущий.
- Вас устраивает, что «Времена» выходят именно на Первом канале?
- Очень. Именно здесь самая большая аудитория. Да и с Константином Эрнстом, руководителем канала, мне работать нравится. Он человек умный, увлекающийся, творческий. Дело не в том, что максимальный охват зрителей ласкает мое самолюбие, а в том, что своей программой я пытаюсь чего-то добиться. Больше народа посмотрело, больше шансов, что я донесу свои мысли.
- Добиться чего именно?
- Хочу внушить, что каждый в ответе за свою страну, что если лично ты ничего не будешь делать, то никогда ничего и не случится. С этой целью я выбираю события, которые мы обсуждаем в передаче, убеждаем в их важности. А одновременно все видят и слушают людей, которых они наняли и вправе с них спрашивать: членов правительства, думских депутатов, всех других. И делают свои выводы.
- Много говорят об открытой вами Школе телевизионного мастерства. Чему вы там учите?
- Уточняю. Десять лет назад моя супруга Екатерина Михайловна Орлова предложила создать школу для телевизионщиков, работающих в регионах. В 1997 году начали. Отбираем по конкурсу не более 12 человек. И интенсивно занимаемся с ними в течение пяти недель. Устраиваем мастер-классы. Обычно за своих сотрудников платят компании, которые их к нам направляют. Как раз сейчас идут занятия в Доме журналиста. Но, надеюсь, к середине следующего года обзаведемся собственным помещением.
- 18 ноября в 11-й раз пройдет финал национального телевизионного конкурса «ТЭФИ». Снова десятки победителей, множество программ, номинаций, персон. С каждым годом число отмечаемых наградами увеличивается. Уже много тех, кто получал статуэтки по нескольку раз. Вас это не смущает?
- Да нисколько. Никого же не смущает, что Ирина Роднина трижды побеждала на Олимпийских играх, а Александр Карелин тоже трижды? Сколько раз они были сильнейшими, столько раз их и награждали. У «ТЭФИ» тот же принцип - побеждает сильнейший, это справедливо. Надо учитывать и еще одно обстоятельство. Любой телевизионный продукт - плод труда множества людей. Каждый из них - профессионал в своем деле. В каждой профессии свои лидеры. Чтобы я мог появиться на экране и провести передачу, должны немало потрудиться многие, начиная с осветителей, кончая продюсерами. Хочу вам сказать, что в США в телевизионной академии 15 тысяч человек. У них называют лучших по 450 номинациям. У нас поначалу в академии было 12 человек. И они не хотели расширяться. Слава богу, что такая точка зрения не победила. Академия растет. Сейчас в ней 128 членов. Чем больше профессионалов будут принимать участие в определении лучших, тем более справедливым окажется решение.
МЕЖДУ ТЕМ
Маршак приобщал к поэзии...
- Известно, что в молодости вы работали литературным секретарем у знаменитого поэта и переводчика Самуила Маршака. Как случилось, что вы оказались с ним рядом?
- Когда наша семья приехала из США в Советский Союз, мне шел девятнадцатый год. Куда поступать учиться? Выбрал биофак МГУ. В то время меня невероятно увлекало устройство человеческого мозга. Мне казалось, что если буду стараться, то в конце концов раскрою все его тайны. Там было пять экзаменов. Из 25 баллов набрал 24 - прохожу! А когда вывесили списки, меня в них не оказалось. Добрая женщина из деканата тайно пояснила: «Вы бы, конечно, прошли… Но фамилия неподходящая, да и биография…» Пошел к папе, который и привез нас в страну рабоче-крестьянского рая: «Куда ты меня привез? Там мне били морду за то, что я защищал негров, и за то, что я красный. А тут меня не принимают в университет за фамилию Познер!»
Отец у меня был человеком отчаянной смелости. Он пошел стучать кулаком в ЦК, хотя и был беспартийным. Победил. Я защитил диплом с отличием. Он был посвящен дыхательному центру у костистых рыб. Но еще к третьему курсу я понял, что биологом не буду. Я стал заниматься переводами, печатался. И вот однажды раздался телефонный звонок. Экономка Самуила Яковлевича Маршака сказала, что он хочет меня видеть. Как я к нему помчался! Маршак сказал, что у меня есть кое-какие способности, но абсолютно нет никакого умения, и, если я соглашусь поработать у него литературным секретарем, он меня кое-чему научит. Я проработал у него почти три года, и он меня многому научил. В частности, тому, что стихи - это не мое дело.
...а мама - к травам и меду
- Судя по тому как трудно до вас дозвониться, а тем более встретиться, вы основательно загружены. Телевидение - нелегкий хлеб. А вы еще и пишете, книги издаете, преподаете. А выглядите очень бодро. Возраста не видно. Как это удается?
- Отчасти, наверное, благодаря генам. Некоторые в нашей семье живут долго. Наверное, имеет значение и питание. Мама - француженка, с детства приучила к французской кухне. А французы живут дольше всех в мире, после японцев. Важно, чтобы завтрак, обед и ужин были в строго определенное время. Французы никогда не спешат, для них еда - это культурное мероприятие, от которого надо получать удовольствие. Меня рано отправляли спать. Мне было 16 лет, когда разрешили ложиться в десять вечера. Никогда не давали мне лекарств - лечили травами и медом.
А несколько лет назад произошла история, которая в какой-то мере изменила мою жизнь. У меня есть собака по имени Султан. Исключительно умный восьмилетний пес. Вдруг заболел, взяли биопсию - рак, сказали, надо усыпить. Я ответил: «Только через мой труп». И тут порекомендовали одну женщину-гомеопата. Она, мол, лечит детей и собак.
Осмотрела она Султана, прописала натуральные продукты и выписала гомеопатическое лекарство. Через два месяца он был абсолютно здоров! Теперь и я пользуюсь ее услугами. О результате вы сами сказали.