Недопетая песня Вали Никулина

НЕ СТАЛО АКТЕРА ВАЛЕНТИНА НИКУЛИНА. В ЕЖЕДНЕВНЫХ ГАЗЕТАХ УЖЕ ПРОШЛА ЧЕРЕДА НЕКРОЛОГОВ, ПЕРЕЧИСЛЕНЫ ЕГО РОЛИ В КИНО И ТЕАТРЕ, СКАЗАНО, ЧТО ОН УЕЗЖАЛ В ИЗРАИЛЬ, ПОТОМ ВЕРНУЛСЯ И СНОВА БЫЛ ПРИНЯТ В «СОВРЕМЕННИК», В КОТОРОМ КОГДА-ТО НАЧИНАЛ. НО ВЕЧНАЯ МУКА ДЛЯ ЛИЧНО ЗНАВШИХ И ЛЮБИВШИХ УШЕДШЕГО - ГДЕ ВЗЯТЬ СЛОВА, ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ ПАМЯТЬ О НЕМ, ВЫРАЗИТЬ СКОРБЬ, ТАКИЕ СЛОВА, ЧТОБЫ И ДАЛЕКИХ ЗАДЕЛО? СОВЕРШЕННО НЕПОСИЛЬНАЯ ЗАДАЧА.

На улице Моховой в пятидесятые годы был студенческий клуб Московского университета. Там мы все и толкались: кто - сооружая факультетский капустник, кто - в связи с оркестром начинавшего тогда дирижера и композитора Кремера, а кто - и по поводу набиравшего силу эстрадно-драматического театра. Вижу: кто-то наяривает на рояле, а возле до бестелесности тонкий юноша развинченно-ритмично, выворачивая руки, ноги, подергивая тощим задиком, воплощает нечто пластически западное, этакое буги-вуги, причем явно не на публику, а только для себя, для собственного удовольствия - публичное одиночество. Таким впервые увиделся мне и таким запомнился студент юрфака Валя Никулин.

Потом он поразил нашу братию тем, что, получив диплом МГУ, снова пошел учиться. На этот раз на актера, в Школу-студию МХАТ, куда, как известно, случайных людей не берут.

Он так хотел стать артистом, что стал им. Он так хотел стать артистом, что это в определенном смысле ему даже мешало. Прекрасно образованный, наделенный абсолютным музыкальным слухом, одаренный небольшим, но гибким, богато модулированным, берущим за душу голосом, он не только в каждую роль, но, кажется, в каждую реплику готов был уложить сразу несколько смыслов. Артисту совсем не обязательно быть таким умным.

Добрую сотню ролей сыграл он в театре и кино. Сейчас все вспоминают его доктора Гаспара из фильма «Три толстяка» Алексея Баталова и Иосифа Шапиро, вспомним, что и сам Иван Пырьев позвал его вскоре на Смердякова в «Братьев Карамазовых». Он всегда выглядел загадочно-странным и, наверное, культивировал в себе эту необычность, так и оставаясь актером в каждую минуту своего, даже бытового, существования. Но это людей от него не отталкивало, своей ворожбой он притягивал.

- Валь, а помнишь песенку, что напел тебе лет десять назад за столиком в ВТО?

- Эту-то? А как же…

Он садится к роялю, длинные пальцы перебирают клавиши, вспоминают, и он поет своим неповторимым никулинским голосом то, что, казалось бы, давным-давно забыто. А он помнил.

Он, мне кажется, мог бы стать замечательным артистом эстрады, вторым Марком Бернесом. Но роль лицедея звала его с большей силой. Георгий Данелия оценил сердечный вокал Валентина Никулина - он спел у него за кадром в знаменитом фильме «Путь к причалу». И как спел!

Странно подавленным, растерянным вернулся он из Израиля, где не прижился. Но там его лечили. В Доме кино опорожняем коньячные стопочки. «Совсем не ясно, что со мной будет… Возьмет ли Галя к себе?.. Говоришь, Ахматову издали? Однотомник? А достанешь?»

Он мог сыграть и странного деда из какой-нибудь современной сельской тьмы, и кардинала, и скрипичного мастера Гварнери. И все «с наполнением», с тем, что называется «отдача», будто в последний раз, желая показать сразу все, на что способен. Лучше всего, наверное, ему бы удавались роли сказочных волшебников.

Закрылись его всепонимающие глаза, не поднимется в тонких пальцах сигаретка вместе со вздернутым худым плечом. Валя прожил со своим поколением, начинавшим в шестидесятые, нужную и значимую жизнь. И, как выяснилось, всем необходимую.