«Тайны войны» против фальсификаторов истории
По мере приближения 60-летия Великой Победы обострились споры о причинах начала Второй Мировой и Великой Отечественной войны. Эта тема выходит на первый план в политической игре различных сторон, а «козырными картами» антироссийских сил в последние годы стали многочисленные и многотиражные книги В.Резуна (печатается под псевдонимом Виктор Суворов).
Российский президент Владимир Путин также не остался в стороне от этой дискуссии с политическим подтекстом. В недавнем интервью, обратившись к предыстории подписания пакта «Молотова-Риббентропа» и напомнив о «Мюнхенском сговоре» сентября 1938 года, когда «на растерзание нацистской Германии была отдана Чехословакия, и западные партнеры как бы показали Гитлеру, куда надо идти для того, чтобы реализовать его растущие амбиции - на Восток», Путин резюмировал: «Вот если в этом контексте мы будем смотреть на проблему, которая сегодня выпячивается, то она смотрится совсем по-другому». И порекомендовал желающим переписать историю, «прежде чем писать книжки, научиться их читать».
Замечание Путина прямо относится к наводнившим книжный рынок околонаучным и псевдоисторическим поделкам и их модным авторам, готовым на всё ради тиражей. Критическое переосмысление политики СССР у них подменяется огульным отрицанием и очернением всего советского прошлого, вопреки доказанным фактам истории. И сегодня это уже многим становится понятно.
Внимательный читатель того же Суворова начинает понимать, что его просто водят за нос. Не срастаются концы у сбежавшего на Запад бывшего сотрудника ГРУ В.Резуна, который, в числе прочего, выдвинул версию, что Сталин якобы готовил нападение на Европу и ему, мол, помешал гитлеровский «превентивный удар». У россиян к Сталину и без того, как говорится, немало вопросов. Но утверждать, что Сталин привел к власти Гитлера, а затем спровоцировал его на войну против России, - значит, в угоду явному политическому заказу, не считаться с известными и не раз подтвержденными историческими фактами.
Пролить свет на ставшие спорными страницы Второй Мировой могли бы материалы Нюрнбергского процесса, которые просто невозможно оспорить. Но, к сожалению, большая их часть до сих пор почти неизвестна и недоступна широкой публике. Однако, книга французского публициста Раймонда Картье «Тайны войны» содержит как раз те самые крайне любопытные документы, которые развеивают туман, искусственно сгущенный псевдоисториком Суворовым. Эта книга, выпущенная в послевоенной Германии и переведенная на русский язык еще в 1948 году эмигрантским издательством «Посев», давно попала в разряд раритетов и лишь недавно была переиздана мизерным тиражом в России («Тайны войны». Саратов. ISBN 5-8180-0028-1).
Между тем, эта малоизвестная даже специалистам и всеми забытая работа, всего в двести страниц, достойна включения в списки школьной литературы и переиздания миллионными тиражами. Потому что «Тайны войны» - не бред фантазии честолюбца, но, по сути, изложение архивных документов Нюрнбергского процесса, которые то ли забыли, то ли просто кому-то выгодно стало их «забыть».
В книге, изданной на заре «холодной войны», когда новейшая история еще не была переписана в угоду большой политике, на относительно скромном исследовательском пространстве автор смог показать суть разных этапов Второй Мировой войны, а также обнажить замыслы немецко-фашистских агрессоров.
Вот что писал Раймонд Картье в предисловии к своей книге:
«Если бы Германия выиграла войну или даже если бы конец этой войны не был таким стремительным и сокрушительным, то все бы эти документы были бы навсегда скрыты от мира или, в крайнем случае, появились бы лишь много лет спустя. Таковы, например, архивы верховного командования вооруженных сил, захваченных во Фленсбурге. Непостижимо, каким образом, даже в обстановке разгрома, в апреле 1945 года, в Германии не нашлось офицера с зажигалкой, чтобы предать их огню. Но, к счастью, немцы благоговеют перед бумажкой и перед архивами. И благодаря этому, судьи в Нюрнберге имели в своем распоряжении директивы Гитлера, протоколы его секретных совещаний и главных заседаний военных советов, планы верховного командования и так далее. Иначе говоря, самую суть истории и в то же время неоспоримые доказательства замыслов и преступлений «нацистов»...
Целью процесса было покарать виновных, а не писать историю. Поэтому масса разоблачений, содержавшихся в документах и в показаниях свидетелей, были оглашены на суде лишь частично или совсем не были оглашены, оставаясь следственным материалом... Таким образом, разоблачения, сделанные в Нюрнберге, остались для широкой публики тайной. Пытливые умы до сих пор еще бьются над загадками, на которые уже давно дан ответ»...
Показания главных обвиняемых Нюрнбергского процесса (Геринга, Кейтеля, Йодля, Редера, Денитца, а также других маршалов и генералов Третьего Рейха), прочие документы, в деталях восстанавливая картину войны, наперекор псевдонаучным литературным «бестселлерам» свидетельствуют: кто, почему и при каких обстоятельствах готовил смертельный поход на Восток. Приведенные в книге германские документы свидетельствуют, что ни Сталин, ни руководство СССР не могли ни избежать, ни даже задержать хорошо подготовленное вторжение немецких войск.
Например, еще в последний день 1939 года Главный Штаб германской армии завершает свое заключение о состоянии Красной Армии многозначительной фразой: «Боеспособность войск в серьезной битве сомнительна. Русская армия не является равноценным противником армии, располагающей современным вооружением и хорошо управляемой».
А в конце лета 1940 года Гитлер собирает в Райхенгальте генералов Кейтеля, Йодля и Варлимонта. «Он просил нас, - рассказали они в Нюрнберге, - подумать над войной с Россией. Но он приказал нам держать это в абсолютном секрете. Было запрещено писать что-либо по этому вопросу».
Эти и многие другие свидетельства подтверждают, что вектор агрессии нацистской Германии был четко направлен на Восток задолго до 22 июня 1941 года.
Любопытно, что в документах этого периода содержатся ссылки на Гитлера, который считал, что «СССР испытывает серьезный страх перед Германией»... Факт, что СССР не выразил протеста, даже раздражения по поводу заключения пакта Германии, Италии и Японии подтверждает, что эта оценка была близка к объективной.
Вскоре после известного визита наркома иностранных дел СССР Молотова в Берлин, Гитлер составляет директиву N21 - т.н. «план Барбаросса» - фигурировавшую в Нюрнберге под N446 P.S. Документ начинается так:
«Необходимо, чтобы вооруженные силы Германии были в состоянии сокрушить Россию в течение короткой кампании...
Главная масса русской армии должна быть раздавлена ударом наших танков; путь к отступлению остальной части армии в глубь России должен быть отрезан.
Быстрое преследование отступающей армии позволит нам достигнуть той черты, откуда русский воздушный флот уже не сможет угрожать территории Великой Германии».
А в феврале 1941 года Гитлер на заседании военного совета (Протокол N872) в присутствии офицеров Генерального Штаба настаивает на необходимости полного окружения главных сил Красной Армии в будущей войне: «Важно уничтожить большую часть неприятельской армии, а не обратить ее в бегство». Однако официальные отношения Германии с Советским Союзом внешне становились более благоприятными: Гитлер маскировал свои планы и готовил Москве «сюрприз».
Между тем, одновременно Германия вступила в Болгарию, бывшую зоной влияния СССР, затем Гитлер решился на войну на Балканах. Москва, несмотря на пакт дружбы, подписанный с новым югославским правительством, и памятуя об истории начала Первой Мировой войны, вынуждена была промолчать. Это лишь ободрило фюрера, убедив его в том, что Россия боится Германии, не готова к войне, всеми силами избегает ее. Документ (N А 20.99) из немецких архивов гласит: «Страх перед Германией является доминирующим фактором советской политики».
Сложность положения для СССР была в том, что любое действие, направленное на подготовку к отражению нападения, воспринималось Германией как вызов, а покорное ожидание приготовлений противника лишь поощряло его к началу войны. Однако СССР продолжает всеми силами избегать конфликта с Германией, и гитлеровский штаб хорошо знает об этом: «Приказы Сталина и Тимошенко к дню 1 мая, - говорится в германском рапорте N А 21.1, - показывают, что СССР пытается всеми имеющимися средствами избежать войны».
Весной 1941-го Москва предпринимает дипломатические шаги, чтобы сохранить хрупкий мир: Бельгия, Норвегия, Югославия извещаются о том, что СССР их больше не признаёт... Германский посол из Москвы также сообщает в Берлин, что приготовления России носят исключительно оборонительный характер, что «Россия будет воевать только в случае нападения на нее». 7 июня посол подтверждает, что «Сталин и Молотов - единственно ответственные за иностранную политику СССР - делают всё, что могут, для избежания конфликта с Германией». А сообщение от 15 июня гласит: «Сталин готов на крайние уступки».
Но Гитлеру уже было мало уступок - он принял решение о начале войны. 14 июня фюрер собрал у своего стола высший генералитет Германии. Он говорил перед ними полтора часа. Как свидетельствовали позже подсудимые в Нюрнберге, Гитлер заявил: «Война неизбежна, поэтому мы должны избрать войну превентивную и наступательную, чтобы не дать возможности Советскому Союзу начать ее в тот момент, когда он будет лучше подготовлен, а мы, наоборот, будем заняты в других секторах».
Не в этой ли фразе Гитлера «разоблачитель» Суворов продолжает черпать вдохновение для своих очередных антироссийских «исторических» опусов?
Жестокая правда открывается в главе «Что Гитлер хотел сделать из России» - о точных деталях и циничных расчетах до сих пор знают и помнят не все. По свидетельству людей из его окружения, Гитлер считал, что «война с Россией не может вестись с соблюдением законов чести, она является одновременно борьбой идеологий и борьбой рас; она должна вестись с небывалой до сих пор беспощадностью». И от этого своего убеждения, как известно, фюрер не отступил ни на шаг.
Раймонд Картье с опорой на факты высказывает очень верную и справедливую мысль: «Ни одна победа не была так хорошо продумана, как та, которую Гитлеру не удалось одержать: его победа над Россией». Примечательно, что даже планы эксплуатации завоеванной территории были выработаны еще задолго до начала военной кампании.
По Меморандуму от 2 апреля 1941 года (документ 1017 P.S.) Россию ожидало расчленение на семь государств. «Великороссию» (с центром в Москве) намечалось максимально ослабить «полным упразднением еврейско-большевистского управления», экономическим ослаблением, конфискацией наличных запасов, промышленных предприятий и средств передвижения, «отторжением значительных территорий и присоединением их к соседним политическим образованиям».
Украина же, при успехе этого плана, получала широкую национальную автономию, «почетную обязанность кормить Рейх» и стать постоянной угрозой Москве.
Жителям Балтии, в свете нынешнего распространенного там отрицания Великой Победы, стоит помнить о том, что значительную часть населения Литвы, Латвии и Эстонии предполагалось переместить в центральные районы России, а вместо них заселить Балтийские провинции народами германской расы, «очищенными от нежелательных элементов» - например, поволжскими немцами, а также... «датчанами, норвежцами, голландцами и - после победоносного исхода войны - англичанами».
Для характеристики германских амбиций автор книги «Тайны войны» приводит самый убедительный документ - речь Гитлера на совещании по вопросам реорганизации Восточных областей 16 июля 1941 года. Немецкие танки тогда приближались к Москве, русские отступали, Гитлер говорил как триумфатор:
«Мы не должны опубликовывать действительные наши цели, но мы должны точно знать, чего мы хотим. Надо действовать так, как мы действовали в Норвегии, Дании, Бельгии и в Голландии. Мы объявим, что мы вынуждены оккупировать, управлять и умиротворять, что это делается для блага населения; что мы обеспечиваем порядок, сообщение, питание. Мы должны изображать себя освободителями.
Никто не должен догадываться, что мы подготавливаем окончательное устройство, но это не помешает нам принимать необходимые меры - высылать, расстреливать - и эти меры мы будем принимать.
Мы будем действовать так, как будто мы здесь только временно. Но мы-то хорошо будем знать, что мы никогда не покинем этой страны...
Никогда в будущем не должно быть допущено образования военного могущества к западу от Урала, даже если бы нам пришлось бороться 100 лет, чтобы помешать этому... Наш железный принцип отныне навсегда будет заключаться в том, что никто другой, кроме немцев, не должен носить оружие».
Никто уже не осмеливался возражать фюреру. Молчал даже Геринг, который ранее обращал внимание Гитлера на то, что долгая оккупация столь обширной страны, как Россия, может стать непосильным бременем для Германии.
В этой речи фюрер также дал ясно понять, что не собирается делиться завоеванными территориями со своими союзниками: румынами, финнами, словаками, венграми, турками. Как пишет Картье, «ему не хотелось что-либо уступать. Ему казалось, у него это крадут... «.
Вот характерный фрагмент гитлеровской речи:
«Финны хотят Восточную Карелию, но они не получат Кольского полуострова, который мы оставляем себе. Они также требуют район Ленинграда: я снесу до основания Ленинград и отдам им территорию».
Летом 41-го, когда немецкие танки шли на Москву, Гитлер уже видел Россию побежденной и расчлененной страной. Фюрер внушал эту мысль всем остальным, и ни с кем не хотел делиться плодами скорой победы над Россией. Между тем, с первых дней войны, истекая кровью и отступая, Россия тоже верила, что, в конце концов, разгромит фашистскую Германию и ее союзников. Но итогами своей Победы и спасительной для человечества жертвы она поделилась со всеми, на долгие десятилетия восстановив мир на Земле.
Геннадий Сидоровнин