Клуб выпускников МГУ: Елена Котова: мишень

В январе 2011 года Елена Котова оставила пост исполнительного директора Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) от России, Белоруссии и Таджикистана. Причиной послужил скандал и начатое по его итогам следствие. Котова подозревается в вымогательстве взятки в 1 млн евро у проживающего в Лондоне предпринимателя и бывшего члена Общественной палаты РФ Сергея Черникова в обмен на помощь в получении кредита. Весной 2010 года тот подал соответствующую жалобу в службу внутреннего контроля ЕБРР. За помощью в проведении расследования банк обратился к Марку Мендельсону, партнеру юридической фирмы Paul, Weiss, Rifkind, Wharton & Garrison, топовому американскому следователю, специализирующемуся на коррупционных делах, который впоследствии консультировал News Corp Руперта Мердока по делу о прослушке телефонов сотрудниками таблоида The Sun. Насколько известно журналистам, прямых доказательств против Котовой у полиции нет. В основу следствия лег так называемый «доклад Мендельсона», выстроенный на косвенных уликах: оффшорный счет, недвижимость в Вашингтоне и в лондонском Mayfair, займы сотрудникам. По одной из версий, дело Котовой стало результатом аппаратной борьбы за кресло вице-президента ЕБРР. Официальные обвинения ей до сих пор не предъявлены. В настоящее время Котова живет в России и пишет книги. Уже увидели свет романы «Легко!», «Третье яблоко Ньютона», к выходу готовится третий - «Акционерное общество женщин». В интервью OFF / THE / RECORD Елена Котова рассказала о том, как ЕБРР кинул Кудрина, нравах бывших ФБРовцев, а также о том, чем приватизация отличается от инквизиции.

Ваша цитата из «Русского пионера»: «Тоталитаризм уже можно простить, но приватизацию ни за что! Наверное, потому, что убитые и замученные уже не считают себя обделенными. Ими считают себя живые, хотя им всем досталось, по крайней мере, по целой квартире». Вы это серьезно?

Позиция моя заключается в том, приватизация состоялась, и лучше такая, чем никакая. Я не считаю людей, которые создали свои состояния в ходе приватизации, поголовно жуликами или преступниками.

Преступлением, я считаю, было бы оставлять активы у государства, которое уже доказало, что неспособно ими управлять. Преступлением было бы продолжать эту агонию, оправдывая бездействие тем, что сначала надо придумать, как все поделить справедливо. А справедливо поделить невозможно в принципе. Благосостояние российского общества мизерно. При этом оно генерируется в первую очередь частным сектором. Но именно крупных его представителей люди ненавидят больше всего. Это меня крайне удручает

Люди, которые радуются, что сегодня в городе Колпне Орловской области можно купить кроссовки и мясо, считают, что Ельцин, Чубайс и иже с ними - жулики и враги народа, а Сталин и Берия - это так, было давно и не про нашу страну.

Даже в тех странах Восточной Европы, где приватизация проводилась максимально демократично и прозрачно, народное недовольство все равно было велико. Именно за приватизацию Бальцеровича в Польше не переизбрали правительство, в которое он входил, а выбрали коммуниста Квасневского. С подобными проблемами столкнулись и другие постсоциалистические страны. По-другому и быть не могло. Но что характерно - на уже сформированные институты частной собственности уже никто не покусился.

Чубайс так сильно боролся за приватизацию, а сейчас рулит одной из крупнейших госкомпаний и всячески дает понять, что без нее с ним нам никак Россию не модернизировать. Парадокс?

Бывает. Был рыночник, стал государственник. Но это не умаляет его заслуг по демонтажу госсобственности и реформе энергетики. Тут интереснее не сам Чубайс, а феномен сегодняшней общественной модели. Частный бизнес оказался зажат между поборами, коррупцией, бандитами и тому подобными прелестями. И парадокс сегодняшней реальности заключается в том, что устойчивый доступ к государственной кормушке стал более простым путем к личному обогащению, чем частный бизнес. Это системный порок сложившейся общественной модели. Зачем выбирать трудный путь частного бизнесмена, когда есть возможность встроиться в созданный государством механизм обогащения за счет бюджета. В той модели экономики, которая существует, осуждать за это трудно.

Другая ваша цитата из «Русского пионера»: «В России есть олигархи, которых Запад ненавидит, стремясь забыть, что кирпичи его собственного фундамента - это первоначальное накопление, robber barons и колониальная торговля». Но ведь временной контекст совершенно другой. Например, в Испании почти до XIX века в той или иной форме была инквизиция, это же не значит, что будет нормально, если РПЦ сейчас решит соответствующим образом наверстать упущенное за годы советской власти.

Не вполне корректная аналогия, на мой взгляд. Инквизиция - это религиозно-идеологическая оболочка общественных процессов. Мы же говорим об институте частной собственности. Ни в одной стране его формирование не было гладким и непротиворечивым, без хватательных инстинктов, без элементов присвоения незаработанного. То, что мы читали у Маркса про обмен сюртука на зерно, - это упрощенная абстракция, показывающая, как работает сложившийся рынок, а не как он формируется. В реальной истории во всех странах капитализм и институты частной собственности сложились в результате первоначального накопления. Если вам не нравятся robber barons, можно вспомнить сгон крестьян с земли в Англии, колониальную торговлю европейцев. Везде происходило одно и то же: присвоение совокупности активов определенной частью общества и превращение остальных в наемных рабочих. Этот процесс всегда был драматичным, подчас трагичным. В конце XX - начале XXI века, бесспорно, иной цивилизационный контекст, но сам процесс конфликтен по своей природе.

Единственное исключение - это, пожалуй, ГДР после воссоединения. Там приватизация была штучной: каждый объект оценивали и неторопливо продавали. При этом ГДР - небольшая страна, на которую уже была распространена отлаженная система норм права и общественных институтов ФРГ. И эта штучная приватизация идет там до сих пор и не без известных противоречий. А как можно было штучным образом приватизировать российскую госсобственность, распространявшуюся даже на парикмахерские и булочные?

Никто не мешал борцам с «прихватизаторами» объединиться и купить мешки ваучеров, как это сделал «Менатеп». Они для этого задницы с дивана не подняли. И я тоже особо не подняла. Сначала скупила энное число ваучеров, забрала у родителей и родственников мужа, которые жили в деревне. А поскольку я не знала, что с ними потом делать, то забабахала их в какой-то инвестиционный фонд, в котором они благополучно сгинули. Но я же из-за этого не поднимаю визг. Я не негодую и из-за того, что мне с родителями досталась двухкомнатная квартира в районе Волхонки ЗИЛ, а кому-то - пятикомнатная квартира в центре.

Ваши родители отнеслись к этому так же стоически?

Абсолютно. Мама отнесла все, что они с покойным папой сумели скопить - а это на минуточку было около тридцати тысяч рублей - в какой-то банк, где они накрылись медным тазом. Ну да, погоревали. Но все равно то, что есть, лучше, чем то, что было.

Еще одна ваша цитата для «Однако»: «У нас не нарушаются гражданские права, у нас их просто нет, потому что вместо граждан у нас подданные». Раскроете тезис?

Самый простой пример - это выборы. Говорю с бизнесменами, выясняю, что голосовать не ходили и не пойдут. С таксистами, парикмахерами - тем более. Люди заведомо отказались пользоваться своим гражданским правом, потому что не верят, что это может что-то поменять. Безусловно, за одни или даже за двое выборов это ничего не поменяет. Но нежелание и неспособность заглянуть за исторический горизонт удручает.

За Прохорова, конечно. За кого там еще было голосовать?

«Никто не мешал борцам с "прихватизаторами" объединиться и купить мешки ваучеров. Они для этого задницы с дивана не подняли»

Почему так мало освещалась в России история вокруг вашего вынужденного ухода из ЕБРР и начатого против вас следствия?

Не столько мало, сколько тенденциозно и непрофессионально. Часто вопреки логике и здравому смыслу. У меня самой муж журналист, и я прекрасно понимаю, что главная задача СМИ - создать коммерческий продукт, а не объяснить людям тонкости и логику того или иного процесса. Особенно если говорить о чиновнике и подозрении в коррупции, когда публика заранее хочет видеть эту историю поданной в определенном ракурсе. Журналистам гораздо интереснее придумывать спекуляции на тему вины и строить догадки в чем она, чем задуматься, что сам процесс предельно нелогичен и противоправен. Одна Анна Качуровская в «Снобе» решила написать «позитивную» статью, и что получилось? Мол, бог с ней с коррупцией, надоела уже, давайте лучше поговорим о том, как Лена Котова из чиновника с неоднозначной репутацией превратилась в такого замечательного писателя.

О вине или невиновности говорить недопустимо, пока идет следствие. А вот о том, как оно идет, о процессе - нельзя молчать. Тогда читатель сам сможет интерпретировать факты. А факты таковы. Два года я нахожусь под следствием в двух юрисдикциях: в Великобритании и России. Преследование человека по одним и тем же основаниям в двух юрисдикциях противозаконно, запрещено и Хартией ООН и Eurоjust Guidelines, под которыми подписались обе страны. В этих документах четко сформулировано, как при возникновении подобной ситуации выбрать одну юрисдикцию. Поэтому в декабре 2011 года мой британский адвокат от моего имени подал гражданско-правовой иск к комиссару полиции Лондона. В нем мы просили судью обязать английскую полицию решить с русской стороной вопрос о надлежащей юрисдикции. Просили мы и признать продолжение английского следствия иррациональным (в Британии есть такая правовая категория). Допросить меня англичане не могут, обвинения предъявить - тем более, потому что я нахожусь под следствием в России и в Британию не могу попасть даже теоретически.

Ну, конечно. У меня отобрали загранпаспорт. И мне даже не придет в голову попросить его мне вернуть, чтобы, например, съездить на допрос в Великобританию. Следователь же нормальный человек, он понимает, что в таком случае больше никогда в жизни меня не увидит. Это цугцванг. Совершенно кафкианская ситуация. И для меня это уже наказание в течение двух лет без доказательства вины. Прежде всего, поражение в возможностях самореализации как писателя: не могу ездить на книжные ярмарки, встречаться с литературными агентами, продвигать свои книги за рубежом. Я уже не говорю, что у меня там муж, сын, а теперь и внук. Допустим, это эмоции. Если же вернуться к фактам, то британское следствие тормозит русское. Британцы неспешно и обстоятельно составляют запросы, все вязнет в переписке, и конца этому не видно.

А какую помощь может ждать человек, который в России находится под следствием? А вот что нужно британцам, думаю, понятно. Дождаться любого исхода российского следствия для того, чтобы его дискредитировать. Оправдали - безосновательно, обвинили - недостаточно. А чтобы на политическом уровне понять, что это России невыгодно, для этого вопрос Котовой мелковат, он просто не попадает в поле зрения людей серьезного калибра. Русским и британцам и так есть на ком посчитаться, начиная с Березовского и заканчивая Чичваркиным с Бородиным. Отношения испорчены до предела.

Мне кажется, вы лукавите, когда даете такую скромную оценку своей значимости. Вашу кандидатуру в ЕБРР представлял Греф, приказ о назначении согласовывал Путин.

Совершенно не лукавлю, я именно так вижу. Я политически отыгранный материал. Да, в 2008-2010 годах у меня было политическое влияние. Большое или нет - другой вопрос. Но даже то, которое было, европейскую бюрократию не устраивало. Это и привело к теперешней ситуации.

Противодействия чему? Если бывший ФБРовец Мендельсон пишет толстый доклад, обливая грязью политика, то политическая карьера на этом кончается, и по-другому не бывает. Это трагично? Нет. Есть масса других форм самореализации. Для меня лично.

«Я политически отыгранный материал»

А где гарантия, что с ним не поступят как с вами?

Будет сидеть тихо - не поступят, тут я с вами согласна. Один очень умный человек, которого я не буду называть, сказал Алексею Кудрину, ты чего, мол, не соображаешь, это такой message всем русским чиновникам за границей, чтобы сидели и не высовывались.

Когда я подавала заявление об отставке (это не правда, что меня уволили со страшным позором, как об этом пишет Альбац [OFF / THE /RECORD: Евгения Альбац - главный редактор журнала The New Times]), мы по-человечески поговорили с Эльвирой Набиуллиной [OFF / THE /RECORD: тогда - главой Минэкономразвития].

Я ей сказала, что очень сожалею, что так всех подставила. А она, в свою очередь, сказала, что, мол, понимаешь, тебе нужно уйти, потому что президент Миров [OFF / THE /RECORD: Томас Миров, тогда - президент ЕБРР] обещал, что если ты уйдешь, то все будет тихо, а если не уйдешь, то они будут все это раздувать, а это репутационный ущерб для правительства. Я ответила, что понимаю логику, хоть с ней и не согласна, поскольку все начнется, именно когда я уйду и стану абсолютно беззащитным человеком.

Если говорить о защите репутации правительства, то говорить надо серьезно. Я предложила вариант, подсказанный моим адвокатом. Правительство России могло заключить с ЕБРР договор, по которому обе стороны обязуются не разглашать обстоятельства ухода Котовой со своей должности. Эльвира Сахипзадовна сказала, что это хорошая идея, надо это сделать. Но, как всегда, никто ничего не сделал.

Это процесс не о Котовой. Это процесс об интересах страны. То, что русские никак не реагируют на параллельное следствие в Англии, - это фактически признание, что они отдают британцам толику своего суверенитета.

В «Однако» про вас написали так: «Елена Котова была приглашена в Вашингтон 3-5 марта 2010 года, участвовала в консультациях в Госдепартаменте, Казначействе, а также с советником Обамы по G8/G20. Из первых уст получила совет не лезть». Правда, из первых уст?

Если вы говорите о реакции на выдвижение меня кандидатом в вице-президенты ЕБРР, то нет. Совета «не лезть» из «первых уст» я в Вашингтоне не получала.

Ну, вы же знаете Михаила Леонтьева, он иногда любит усилить драматургию. Может, в Вашингтоне и прозвучало что-то. Но мне никакие слова в таком ракурсе не запомнились.

А от кого-нибудь другого вы такой совет получали?

Говорил, что не уверен, насколько это будет правильно, если самая крупная страна операций получит должность вице-президента. Говорил, что на это косо посмотрят, например, Грузия, Польша, Венгрия. Говорил, что у меня статуса не хватает, хотя в нашей табели о рангах моя должность была эквивалентна должности замминистра. А именно с должности замминистра финансов сам Миров пришел на пост президента ЕБРР.

А решение все-таки пободаться за место вице-президента было лично вашим или вы получили его из России?

Такое решение не может быть личным. Мою кандидатуру выдвинуло правительство. Алексей Кудрин сказал, надо попробовать, чего, мол, мы сидим.

Вы боитесь того, к чему это следствие в итоге может привести?

Вообще, я убеждена, что добьюсь оправдания на реабилитирующих основаниях. Я не знаю, кто и зачем заварил эту кашу. Думаю, что ЕБРР. Я знаю, что хотя они сделали из меня мишень, но жертвой им меня сделать не удастся. Но после двух лет полного беспросвета иногда становится страшно: не стала ли я заложником разборок российской и британской правоохранительных машин?

Я знаю, что не совершила ничего криминального. Я совершила поступки, которые можно назвать неэтичными. Например, не согласовала счет в Швейцарии. Сам счет был прозрачный, я использовала его для своих личных проектов, не связанных с работой в ЕБРР. Но мне нужно было добиться однозначного подтверждения, что банк это принимает. А я это не делала, авось и так сойдет. Очень по-русски. Наверное, нужно было каждый раз разъяснять, что за проекты мы делаем с сыном, во что я вкладываю деньги, чтобы меня никто не мог упрекнуть, что я что-то делала тайком. А я этим пренебрегала. Именно за это я и принесла извинения руководству. Но этика и криминал - это разные вещи.

Почему вы решили написать «Третье яблоко Ньютона», книгу, основанную на истории про это следствие, как художественную, а не документальную?

Документальная книга была бы неизбежной самоапологетикой. А кафкианская ситуация и уверенность, что она скоро закончится, требовали насмешки, иронии, гротеска. Хотелось показать и разные типажи, завертеть любовную интригу. Это же гораздо интереснее читать.

Диалог со следователем Шубертом, приведенный в книге, похож на реальный диалог, который состоялся у вас со следователем Мендельсоном?

Это практически стенограмма моего допроса. Ровно так и было.

Ну, да, жестко. У меня это на четырех страницах, чтобы читателя не утомлять, а у него на шестидесяти.

На самом деле то, что я сейчас нахожусь в той ситуации, в которой нахожусь, - это по большому счету результат одной моей ошибки. Мне не надо было вообще идти на то собеседование. Я же не могла предположить, что это будет прокурорский допрос.

«ФБРовцы приезжают не разбираться, они приезжают обвинять»

Не было бы уголовного дела. Смотрите, меня извещают о том, что я являюсь субъектом внутрикорпоративного расследования. Я не сделала ничего плохого, и бояться мне нечего. Ровно как это и написано в книге, я сначала была уверена, что вся ситуация связана с курением в офисе. Только после того, как я прогуглила этого Мендельсона, я поняла, что дело не в курении. Ну, думаю, значит речь пойдет о конфликте интересов. Приехал профессионал, чтобы разобраться, я смогу все объяснить. Это была наивная иллюзия, о чем мне потом многие говорили. ФБРовцы приезжают не разбираться, они приезжают обвинять.

Если бы я не пошла, не было бы доклада Мендельсона, нечего было бы сливать полиции.

Что значит имела ли… Если бы не пошла, президент ЕБРР написал бы Эльвире Набиуллиной, что Котова такая-сякая, мы подозреваем, что она нарушила Code of Conduct, а она даже не хочет пойти на собеседование. Понятное дело, с работой бы распрощалась, но не было бы тома грязи, который сварганил Мендельсон.

У Мендельсона там написано, что на основе принципа преобладания вероятности… Вы слышали такое?

И я не слышала… Теперь знаю: «Preponderance of probability». Там так и написано: скорее можно предположить, что она вымогала взятку, чем нет. А помимо этого и телефонная книжка с именами приятелей, среди которых были и клиенты ЕБРР. Мне их из-за этого надо было из числа друзей отчислять? А вот и квартира, и счета за ремонт, и проекты с сыном. Вы, говорит, лоббировали интересы российских клиентов. Да, говорю, это моя обязанность, как любого директора. Директор от Германии лоббирует «Мерседес», от Франции - «Сосьете Женераль», от Венгрии - «ОПТ банк». Работа у нас такая.

Журналисты из Bloomberg, например, не преминули заострить внимание на квартире в Mayfair в Лондоне. А то, что она куплена в кредит, который я до сих пор выплачиваю, упомянуть не сочли нужным.

Нет, сам он этого сделать не мог. Если бы он передал доклад, подготовленный по заказу ЕБРР, то он человек на рынке конченый. Максимум он мог дать утечку через личные связи. Доклад в полицию передал ЕБРР.

А как это соотносится со словами президента Мирова о том, что если Котова уйдет добровольно, все будет по-тихому.

Алексея Леонидовича [OFF / THE / RECORD: Кудрина] просто кинули.

«Я никогда в жизни не ходила на работу к 9-30, потому что так рано я встать не в состоянии»

Вас как писательницу когда-нибудь сравнивали с Робски?

Один-два раза, не больше. Но это поверхностное сравнение. Герои моего романа «Легко!» не жены или любовницы олигархов, скучающие на Рублевке. Они все состоятельные, но состоявшиеся люди, профи.

В обеих своих книгах вы устами героев выражаете нелюбовь к Вуди Аллену. В «Легко» ваш герой называет его фильмы «квазиинтеллектуальным дерьмом». Это и ваша точка зрения?

В значительной степени. Я считаю, что он кончился после «Загадочного убийства в Манхэттене», а потом начались перепевы, невротические персонажи и словесный мусор.

Мне не дает покоя вопрос, почему банкирша Анна, героиня «Легко», так мало работает? Ее мужчинам приходится отпрашиваться, график подстраивать, что-то мутить, а она всегда свободна.

Я не ставила себе задачу ее в труде показывать. Умному человеку ясно, что на такие позиции дуры и лентяйки не попадают. Она работает столько, сколько необходимо, но делает это, как и все остальное, легко.

Я немного поработал в Сбербанке и должен сообщить, что там даже достаточно высокопоставленные сотрудники ходят на работу к 9-30.

Ну, я никогда в жизни не ходила на работу к 9-30 просто потому, что так рано я встать не в состоянии. Даже когда я работала зампредом в ВЭБ и вице-президентом в ВТБ. Зато уходила после полуночи, и почти каждая суббота - рабочая. Когда мне надо было отдыхать, я ехала и отдыхала. Но при этом знала, что даже на отдыхе мне нужно отправить определенное количество мейлов, написать определенное количество записок, не провалить ни одного конференц-колла.

Кстати, описанная в книге ситуация с конференц-коллом на подъемнике на горнолыжном курорте - совершенно реальна. Звонок длился полтора часа, подъемник давно приехал, мы с мужем стояли под моросящем дождем и мокли, пока я не довела переговоры до конца.

А почему начали писать «Легко!» по-английски?

Потому что жила в английской языковой среде и в этом жанре мне было легче мыслить по-английски. И когда я писала эту книжку по-русски, я сделала ряд ошибок. Например, не нужно было перечислять все эти модные лейблы и брэнды. Потому что в англоязычной литературе это одна из черт персонажа, а в русской выглядит выпендрежем.

Я сейчас работаю с английским редактором, чтобы сделать актуальный английский текст.

«Люди считают, что Сталин и Берия - это было давно и не про нашу страну»

Вы к писательству относитесь как к карьере, ожидаете финансовой отдачи?

Био: Елена Котова (родилась 21 ноября в Москве) - экономист и писатель, в прошлом - банкир. Окончила экономический факультет МГУ им. Ломоносова . Работала научным сотрудником в Институте востоковедения АН (1982 - 1989), ответственным секретарем Межрегиональной группы народных депутатов СССР (1989), председателем Комитета по управлению имуществом г. Москвы и приватизации муниципальной собственности (1991 - 1992).

В 1992 году начала работать руководителем проектов в Экономическом институте развития Всемирного банка (Вашингтон), впоследствии - старший советник Исполнительного директора от России в МВФ, руководитель проектов во Всемирном банке (1994 - 1997).

В 1998 году вернулась в Москву и заняла должность заместителя председателя правления ВЭБ. В 1999 году перешла в Мост-Банк Владимира Гусинского, где работала до 2000 года. После краха империи Гусинского трудоустроилась в МБРР Евгения Евтушенкова в качестве заместителя председателя правления (1991 - 2001). Оттуда вернулась в ВЭБ в качестве советника председателя правления по международным проектам. С 2002 по 2005 годработала вице-президентом ВТБ, занимаясь инвестиционными проектами. С 2005 по 2011 год - исполнительный директор ЕБРР от России, Белоруссии и Таджикистана.

В настоящее время - писатель и публицист, автор романов «Легко!» , «Третье яблоко Ньютона», к выходу готовится третий - «Акционерное общество женщин» .

Отношусь как к карьере, про деньги - сомневаюсь. Я никогда не буду издаваться такими тиражами, как, допустим, Шилова или Маринина, потому что я никогда не буду писать такое. Мои книги ориентированы более-менее на читателя «Сноба», «Огонька» и «Русского пионера», а их количество исчисляется тысячами. Значит, мои гонорары всегда будут колебаться в районе 3-7 тысяч долларов за книжку. На это прожить невозможно.

Так что вы ожидаете взамен инвестированному в литературную деятельность времени и усилиям?

Если верить Wikipedia, то с 1998 по 2002 годы вы поработали в четырех банках. Что это был за период такой?

По-вашему, финансовый успех является признаком ума?

Безусловно, если только человек не просто ворует. Хотя, наверное, и для этого нужна смекалка.

Ольга Родионова, супруга банкира и медиамагната Сергея Родионова, сказала мне в интервью: «Я видела очень много богатых дураков. А это еще хуже, чем бедный дурак, потому что у них гораздо больше возможностей продемонстрировать свою дурость». Получается, вам какие-то разные богачи встречались?

Я тоже видела много богатых дураков. Но я не очень представляю, как совсем без мозгов можно построить устойчивый бизнес.

А те дураки, которых вы встречали, как заработали?

Как вы относитесь к фразе «если такой умный, то почему такой бедный?»

Замечательная фраза. Еще отличная фраза «чистой совести фанатик».

Писательница Марина Степнова сказала мне такую вещь: «Мы выходцы из советских, но протестантских по сути семей. Для нас жизнь - это работа, подвиг, служение». Принимаете?

Мне нравится Марина Степнова, она хорошо пишет, ей богу. Я согласна, что мы выходцы из советских протестантских семей, но не в смысле подвига или служения, а в смысле работы. Когда я была маленькой, бабушка подарила мне альбом, на первой странице которого написала: «Лень - мать всех пороков». Могу дополнить: быть счастливым гораздо труднее, чем несчастным.