К 80-летию народного поэта Адыгеи Хамида Беретаря

Плоды взращенных «зерен слов»

Родился Хамид Яхьявич Беретарь в ауле Старый Казанукай Теучежского района 9.07.1931 года. После окончания школы продолжил обучение на факультете журналистики столичного МГУ и там же впоследствии преподавал в Адыгейской студии ГИТИСА. Дальнейшая карьера его связана с областными и краевыми газетами, а также с научно-исследовательской деятельностью, защитой диссертации по истории журналистики и одновременным преподаванием в вузах Краснодарского края и Адыгейской автономной области.

Наряду с лирикой (стихи и поэмы в сборниках 1957-1985 гг.) в художественном творчестве поэта имели место и драматургия, и переводы, и публицистика. Плодотворная, созидательная деятельность Хамида Беретаря была оценена по достоинству - ему были присвоены звания народного поэта Республики Адыгея и заслуженного работника культуры Российской Федерации.

Собирая информацию о жизни и творчестве юбиляра, открываю второй том изданной коллективом авторов АРИГИ «Истории адыгейской литературы». В очерке профессора М.Ш.Кунижева, посвященном Хамиду Яхьявичу, основная мысль - замечательна любовная лирика поэта. Немного удивляюсь: я знала его в качестве преподавателя политологии АГУ и помню его седым, серьезным, сосредоточенным, даже немного суровым мужчиной. И потому оставшийся в памяти строгий образ плохо ассоциировался с его сплошной любовной лирикой. Спешно открываю сборник его стихов «Века соединяют берега» (1978). Любовь есть, но главное, что воспевает автор на первой же странице, - это земля, рожденное ею зерно и собственное предназначение на этой ниве - «сеять зерна слов». Вот это и есть корневой образ произведений поэта, его центральный персонаж и почитаемый, обожаемый им идеал, мотивирующий эмоции рассказчика - боль и радость, страдание и юмор, ненависть и любовь. Как говорит об этой земной обусловленности всего сущего сам поэт, «Взлетит ли птица, рожь уронит вздох иль прянет жеребенок в глубь лесов - я чую отзвук в том земных тревог, я слышу в том великой жизни зов». Или о том же: «Земля, не потому ль ты мне дороже стала, что кровную привязанность мою к тому, кого в глубины ты вобрала, тебе я беззаветно отдаю!»

А фразу о собственном предназначении - «сеять зерна слов» можно считать девизом большинства произведений поэта, заимствующего у объекта своего поклонения стиль жизненных действий. Как раз это и подтверждается всеми теми, кто воодушевленно говорит об этом человеке как о своем учителе. Послушаем по этому поводу наших интеллектуальных аксакалов. «Особую страницу в моей жизни составили люди, которые стали моими и учителями, и друзьями, те, которые шли вместе со мною в образование, науку, литературу; в первую очередь я должен назвать покойного Хамида Беретаря, весьма образованного и безумно талантливого поэта, столь же безумно и нещадно потратившего свой талант» (Казбек Шаззо). «И, конечно, он был великолепным лириком, он знал родной язык, чувствовал его, и язык одаривал произведения поэта более точными образами, более глубоким пониманием души. И это все правда, но главная правда все же в том, что для многих поколений он был еще и Учителем. И до сих пор многие с гордостью говорят - он был моим учителем. И я отношусь к этим людям» (Аслан Шаззо).

Cеять «зерна слов», взрастить которые мечтает Хамид Беретарь, ему удается посредством лирики, публицистики, вузовской кафедры и обращения студентов в русло политологии. По-моему, в его лекциях меньше всего было желанной тогда идеологии, а больше - патриотической философии, искренней, грамотной, не показушной, и потому уважаемой.

Именно земля и ею рожденное составляют основной комплекс ключевых для творчества поэта понятий и категорий: «пшеница», «аул», «дорога», «гора», «река», «дерево», «весна» и т.д. Именно на них и базируется откровенный патриотизм Хамида Беретаря, благодарящего мать за однажды дарованное ему озарение правдой, родной аул - за открытие истинного пути, свежий ветер - за отеческие, воспитательные усилия у колыбели поэта. Он утверждает, что вновь предоставленную ему возможность родиться он неизменно реализовал бы аналогично - появился бы на свет в том же июле и в том же ауле. Куда еще патриотичнее?

Маленькому аулу Казанукаю, с которым впоследствии случилась трагедия безжалостного затопления, посвящали свои строки, помимо нашего героя, еще многие знаменитые соплеменники - Казбек Шаззо, Учужук Зекох, Заур Хуако, Сафер Панеш и др. Сложно себе представить накал эмоций, захлестнувших Хамида, когда однажды утром, проснувшись, он застал объект своего обожания - речку, обычно всегда прекрасную в неспешном течении, безжалостной и страшной в своей всепоглощающей жадности.

Однако Хамид Беретарь со своим глубоким патриотизмом оказывается гораздо мудрее. Река наряду с землей вызывает его почитание и оказывается порой самостоятельным объектом воспевания. Так, стихотворение «Речушка Каверзе» полностью посвящено стремящейся сохранить «свежесть капель чистых» реке, способной в яростном порыве и кусты вырвать, и камни подхватить, но все-таки примчать себя к большой реке. «И та объятия мгновенно распахивает ей свои, и отделяет муть и пену от взбаламученной струи. И против дикого разлива встает спокойною водой... Вновь Каверзе нетороплива и мягко блещет чистотой». Или родник - аналогичный объект хоть и мал, но также упорен в своем стремлении достичь большой воды, достойно миновав массу переходов и каменных скал («Родник»).

Учись, человек, говорит своему читателю Хамид Беретарь, учись у этого упорного студеного малютки, как добиваться своей цели и оставаться верным своей задумке, но задумке обязательно благородной. И этому учись у горного родника: «Пусть влага с солнцем пополам струится, всех поя, пусть разольется по полям, пусть журавлям и тополям она отдаст себя. Всем хватит жажду утолить, воспрянуть, а потому живущих в мире оделить любовью и добром».

Другая форма стихотворного изложения, активно используемая автором, - это столь непривычные для национальной поэзии сонеты. Их тематика все та же, характерная и для восьмистиший, но вот подача... По сути эти строки представляют собой все те же вышеупоминавшиеся ключевые слова, они - средоточие, концентрат все тех же мыслей в окружении все тех же чувств, причем этот концентрат источает свою живительную влагу, позволяя ей проступить чистой каплей на несущей конструкции сонетных строк. Красиво, сосредоточенно и насыщенно!

Одновременно искрящийся разными гранями стихотворный талант Хамида Беретаря вкупе с его искренним патриотизмом получает свое воплощение и позже, спустя почти полвека, но уже несколько иначе. Уже с мотивом свободы и уже без обязательной благодарности в адрес тоталитарной власти. В 90-е годы XX века Адыгея обрела наконец государственность. Автор в своем радостном порыве пишет «Гимн республике»: «Долго мы ждали часа свободы, через невзгоды веру несли, чтобы на древнем стяге народа снова двенадцать звезд расцвели». Свои «солнечные слезы» он объясняет исполнением многовековой мечты родного этноса: «Это мечта нам путь свой открыла, это пришел к нам радостный миг - это Отчизна вольно ступила в мир, о котором грезил адыг».

И здесь, и еще во многих других стихах Хамид Беретарь, высокий, статный, мужественный, в его благородном стремлении, в отнюдь не принижающем его поклоне - поклоне предку. Более того, одно из стихотворений так и названо «Поклон». В нем автор, обращаясь к своему предку с вопросом о перенесенных им испытаниях, понимает его опасения, тревоги в настигающих его опасностях и разделяет его надежду, защищающую и оберегающую его, выводящую его к другу.

В лирике Хамида Беретаря есть не только виртуальный предок, живущий где-то в подсознании рассказчика, но и вполне реальный прадед, живущий на соседней улице, но от того не менее почитаемый автором («Старик»). Речь идет о таком насыщенном чувствами посвящении - строках о старике в родном автору ауле, столетнем, но активном персонаже, особенно удивлявшем автора молодым блеском глаз, не поддающихся безжалостной тяжести лет: «Он жизнью протяженностью в столетье, века соединял, как берега». И именно в силу жизненной мудрости персонажа как раз он «рукой, в которой шла по жилам жалость», погладил голову шокированного несчастьем рассказчика, потерявшего старшего брата в бою.

И еще не однажды старшие, добром освещающие дороги современника, встретятся в его поэзии, даже в сравнении, когда сам поэт задается вопросом: сумеет ли он подобно им «на земле вослед идущим оставить доброе имя свое»? Конечно, отвечаем мы ему, каждый, кто так или иначе погружается в искрящуюся, густую ниву взращенных вами «зерен слов», не может остаться равнодушным и не обратиться мысленно к вам с благодарностью за столь плодотворные всходы.

Ф.ХУАКО,
доктор филологических наук, профессор АГУ.

Газета «Советская Адыгея»