Клуб выпускников МГУ: Все врут

В институте реакторных материалов (или, если говорить юридически точно, в ОАО «Институт реакторных материалов») суд потребовал остановить эксплуатацию реактора, на который не было соответствующей лицензии.

Алексей Тимошенко: Сейчас ведет раздел "Наука". По образованию физик, который немного занимался нейробиологией памяти и тестированием программы для распознавания рукописного текста

Как и все другие короткие сообщения, эта новость воспринимается в первую очередь через призму представлений о том, как устроена жизнь в России. Сразу рисуется в голове картина какого-нибудь ржавого бака, из которого капает радиоактивная вода, по полу лениво шуршат крысы-мутанты и весь этот кошмар происходит на фоне спящих или играющих в домино сотрудников.

Или, альтернативный вариант, представляются бесконечные бюрократические коридоры, в которых падают от изнеможения бледные ученые, пришедшие получать какую-нибудь очередную справку по форме Х3-456 в пятое окошечко. На реакторе, уцелевшем с советских времен благодаря легендарному качеству сборки, стоят купленные на деньги сотрудников (с зарплаты в 0,75 МРОТ) запчасти, но это не мешает получать уникальные результаты.

Эти стереотипы, хотя и ошибочны по сути, достаточно популярны. Активисты-экологи расскажут о затопленных на дне моря ржавых реакторах, научные сотрудники- о том, как земли институтов продает под дачи коррумпированное начальство. Кому верить? И можно ли вообще кому-то верить в подобных ситуациях? Ведь не первый раз мне как научному обозревателю GZT.RU приходится сталкиваться с далеко не однозначными сообщениями о проблемах в околонаучной российской жизни.

Зачем нужен реактор?

Не склоняясь ни к одной из версий, объясняющих это странное событие (желающие могут сами прочесть заявление Росатома), отметим, что производили на уральском реакторе действительно нужный продукт- радиоактивные изотопы для медицинских целей. Эти вещества в природе не существуют, ибо их ядра сравнительно быстро распадаются: количество атомов иридия-192 за 74 дня падает вдвое, причем все это сопровождается мощным гамма-излучением.

Радиоактивность иридия-192 применяется для брахитерапии. Миниатюрная капсула с изотопом помещается непосредственно рядом с опухолью в тело пациента, что позволяет облучить злокачественное образование даже там, где вокруг есть здоровые ткани, которые нельзя подвергать воздействию радиации.

Остановка ядерных реакторов оставила больных раком без диагностики: Диагностика раковых опухолей в американских клиниках стала невозможной из-за ремонта ядерных реакторов. Два реактора, работа которых теперь прекращена, обеспечивали большую часть мирового производства необходимого для тестов вещества.
Подробнее

Так как иридий-192 «живет» недолго и ярко, его приходится вырабатывать реакторами, которых, как это ни странно прозвучит, в мире очень немного. Канада неспроста закупала изотоп в России- там, как и в США, после остановки существующих реакторов на ремонт короткоживущих элементов медикам стало остро не хватать.

Снова на Урал

Перейдем немного южнее, не покидая Урал: в Челябинске открывается новый онкологический центр.

О нем я узнал, побывав на недавнем форуме «Здоровье нации - 2010». Мне рассказали про прекрасное оборудование- томографы, способные работать и как рентгеновский сканер (показывает трехмерную структуру тела), и в позитрон-эмиссионном режиме (показывает, где накопилась введенная в организм метка). Рассказали о системах лучевой хирургии, о специальном циклотроне для производства изотопов- и я, естественно, спросил о сроках: когда рядовой пациент сможет воспользоваться тем, что появился наконец-то тот циклотрон?

Ответ был таков- к концу 2011 года. Когда (внимание!) закончится процедура лицензирования. Прибор есть (причем, отмечу, что не уникальная разработка из близлежащего ядерного центра в Снежинске, а вполне себе серийное изделие фирмы Siemens), здание есть, все готово- но лицензии нет. Работать нельзя.

Нет, я вполне допускаю- лицензирование дело сложное. Но год в онкологии и год в вопросе переименования деревни Гадюкино в Змеевку- несколько разные промежутки времени.

В Москву

Обозревать научно-хозяйственные проблемы продолжим уже в Москве- вот МГУ и центр томографии при нем. Тоже имеется если не уникальное, то очень приличное оборудование: один медицинский томограф в поликлинике, один томограф для лабораторных животных (это не роскошь, а необходимость для исследований), приборы для спектроскопии и микроскопы- в сумме это сотни миллионов рублей и возможность заниматься самыми разными вещами, от онкологических заболеваний нервной системы до определения того, где сделали конкретную партию паленой водки.

Наука против паленой водки: Производителя контрафактного спирта можно вычислить по содержанию дейтерия (изотоп водорода) в воде- его количество в разных регионах немного отличается. Магнитно-резонансная спектроскопия легко решает такие прикладные задачи из репертуара криминалистов.

Казалось бы, все отлично, налицо все основания заниматься той биомедицинской наукой, о которой говорится в программных документах МГУ. Однако в феврале 2010 года ЦМТС реорганизуют, да так, что о дальнейших перспективах научной работы ничего внятного сказать нельзя. По крайней мере, если ориентироваться на слова рядовых сотрудников, которые жалуются на проблемы с арендой помещения, неопределенность в планах и некомпетентность проверяющих органов, неспособных даже определить расход дорогостоящего жидкого гелия.

Базовые оклады в МГУ, конкретные примеры, копия письма от 31 марта 2010 года. Безусловно, существуют различные надбавки, но стоит отметить и то, что минимальная заработная плата в Москве не должна была опускаться ниже 9,5 тыс. рублей.
Источник: анонимный источник, снимок автора

Если ориентироваться на источники в ректорате МГУ, то там картина другая- получается, что уже сами ученые злостно нарушили юридические нормы, да еще и не факт, что обошлось без финансовых злоупотреблений. А если позвонить руководству центра, то на невинный вопрос о том, почему ставка сотрудника меньше размера МРОТ по Москве, можно еще и услышать, что «если вы это опубликуете- я вам гарантирую проблемы» (цитата дословная).

Оставим в покое МГУ и двинемся дальше по столице. Следующая остановка- НИИ Сантехники. Это, конечно, не томография и не реакторы, но в начале лета у меня появилась информация о том, что институт якобы захватывают рейдеры. Людей увольняют, работа парализована, грозит полный развал, который приведет к тому, что некому будет заниматься экспертизой очистных сооружений. В каком состоянии находится канализация в среднем российском городе, думаю, можно не писать; понятно и то, что собрать безупречные доказательства рейдерства так и не удалось, все уперлось в противоречивые мнения.

Приходилось слышать и о печальной судьбе Института синтеза минерального сырья, и Института легких сплавов, а уж про РАМН и вовсе можно рассказать много интересного, автор этих строк там работал.

Крысы, которые утаскивают со стола батон хлеба, и обваливающиеся потолки над микроскопами в цену квартиры- это как минимум несколько лет назад было там повседневной реальностью.

Итак, все плохо и выхода никакого нет?

Глас народа: Если вы терпимы к непечатному слову, наберите в поисковике слова «поставьте мокрую печать серной кислотой»- первые несколько ссылок ведут на крик души одного научного сотрудника в 2008 году, пытавшегося закупить нужные реактивы.

Порочная устойчивость

Я не являюсь ни экономистом, ни юристом, ни специалистом по менеджменту. И не берусь выяснять, кто кому не заплатил, не оформил бумаги или проявил излишний бюрократизм, потребовав лишние справки. В конце концов, если бы все было просто, эти проблемы были бы легко решены.

Но с этими проблемами мы сталкиваемся и в обыденной жизни. Предположим, у вас есть стабильный доход и вам хочется реализовать «американскую мечту»- иметь собственный дом и машину, дабы ездить из пригорода. Как этого достичь, если есть деньги?

Правильно- купить машину, права и техосмотр. Купить участок, согласование проекта дома, оплатить буровую установку, которая сделает скважину на воду. Не забыть купить бурильщиков, чтобы она была официально до глубины 18 м (иначе ежеквартальные отчеты и санитарная зона в 60 метров вокруг); еще надо купить газовиков, санэпидемстанцию и пожарных. После чего проверить, осталось ли на покупку военного билета сыну, которому как раз институт заканчивать,- потому как купить место в аспирантуре дороже.

Не поднимаясь до уровня реакторов, томографов и космических кораблей- практически везде, где написано «лицензия», «согласование» или «разрешение»- надо либо платить, либо жульничать. Я не знаю ни одного человека, который бы не давал взяток и не нарушал законов и у которого бы дома все соответствовало многочисленным нормам и правилам.

Положение дел в околонаучной среде при таком раскладе внутри страны в целом не может быть хорошим. Сверху идут бессмысленные и невыполнимые требования, вроде необходимости строгого учета ацетона как «прекурсора» наркотических средств (для химиков это так же смешно, как если назвать воду сырьем для синтеза героина), снизу давно сформировалось наплевательское отношение ко всем «бумажным» делам. Причем опасность в том, что эти установки обеих сторон стали нормой, и вдобавок нормой непроговариваемой. Представляете начальника, который скажет, подобно Стивену Хокингу, что ему пора в отставку по возрасту? Который признает факт взяток в его конторе, не будет списывать безобразия на тяжелые жизненные обстоятельства? Я- нет. Максимум- будут обвинения других.

Проблема, впрочем, не в плохом начальстве и не в плохих подчиненных. Проблема в том, что разрушены организационные связи в вертикальном направлении: что бы не говорилось о вертикалях власти, уже в пределах факультета или отдела НИИ эта вертикаль не работает. И не может работать, потому что нет доверия, нет честности.

Если говорить о модернизации и об инновациях, то начинать надо с честности. Везде, включая и науку, и все взаимоотношения власти с гражданами. С честности в обе стороны, так как пренебрегающие техникой безопасности сварщики наносят иногда больший ущерб, чем коррумпированные директора. Иначе в следующий раз мы столкнемся уже не с юридическим казусом, а с ситуацией, когда рабочие будут жаловаться на низкие зарплаты, руководство ссылаться на акты проверок, а спасателям придется разбирать обломки, не думая о том, виновата тут усталость металла, нарушение ТБ или человеческий фактор.