Восхождение на вершину «Белуха Восточная» или «Как я карабкалась на Белуху»

Светлана Шупенко - Алтай

Внизу не встретишь, как не тянись, 
За всю свою счастливую жизнь 
Десятой доли таких красот и чудес…

Вчера, возбуждённая и нетерпеливая, сообщая радостную новость всем встречным близким людям, как ребёнок, который впервые сам завязал себе шнурки, сам умылся и сам выпил рыбий жир и теперь желает похвастаться своими достижениями, я влетела в редакцию «Чемальского Вестника», радостно выпаливая Тамаре Тодошевой: «Томочка, поздравь меня! Я сбыла мечту! Я была на вершине Белухи!». И в ответ слышу: «Ой! Поздравляю! Готовь рассказ!». 

Признаться, я немало смущена, потому что, во-первых, перевести мой водоворот эмоций после похода в слова и предложения я вряд ли смогу, так как в голове горными козлами всё ещё скачут впечатления, не желая укладываться на ровные полочки стройной памяти. А во-вторых, я однозначно поняла: первое восхождение - это как первый прыжок с парашютом, когда ты скомкано и нервно взлетел-прыгнул-приземлился, и вот ты уже твёрдо стоишь на земле и понимаешь, что ничего не успел понять и почувствовать. Тут же необходим второй прыжок, и ты снова бежишь к самолёту… Поэтому заранее прошу прощения у читателя за сумбурность письма и отмечу, что, пожалуй, наибольшее впечатление на меня произвело не само восхождение на Белуху, а первая встреча с ней и духовная подготовка к восхождению.

Я давно была влюблена в Белуху. Сначала заочно, по фотографиям путешественников и по картинам художников. А затем я увидела её «вживую» (2003-2004). Как? Сначала я просто сильно ЗАХОТЕЛА. А затем мысль начала материализовываться, и магнит Белухи заработал. И тут началось интересное: откуда-то из пространства, я сразу же начала «обрастать» единомышленниками-путешественниками, впервые идущими к Белухе. И вот через три дня вокруг меня образовалась группа из нескольких человек, желающих увидеть прекрасную Кадын-Бажи (Белуху - самое употребляемое название у калмыков - коренных жителей Алтая. Прим. ред.) 

Белуха. Катунская-стена.

. И чем было дальше, тем было интереснее: все эти люди были из разных точек России, и, как положено, на Алтае у них началась так называемая «чистка», то есть часть группы с зелёными лицами, со слабостью, головокружением и поносом слегла прямо у меня дома, отказываясь двигаться куда-либо дальше. Вторая часть группы с теми же симптомами слегла по пути, в Усть-Коксе, в домике гостеприимных хозяев, где мы ночевали. И, наконец, оставшаяся часть людей рухнула в Тюнгуре, рядом с базой «Высотник», категорически отказавшись от встречи с прекрасным, а именно с Белухой. И мне, не знающей дороги, оставалось лишь банально начать «приставать» к группам туристов, следующих на Аккем, со следующей просьбой речитативом: «Здравствуйте, меня зовут Света, я художник, фотограф, интересный человек, пою, танцую, играю на комузе, рассказываю анекдоты, готовлю на костре, помогу в походе, у меня нет палатки, возьмите меня с собой к Белухе».

Схема Белухи.

Люди смеялись, соглашались, и, таким образом, используя свою недюжинную интуицию, я была закреплена за группой людей, впоследствии, как нельзя кстати, оказавшимися одними из руководителей организации «Ленальптурс» и базы «Высотник». Короче, мне, как всегда, крупно повезло. (Вот что значит - сильно ЗАХОТЕТЬ). 

Наш маршрут пролегал по реке Кучерла. Два дня активной ходьбы, тревожно-нервного ожидания встречи с горой закончились тем, что когда я, преодолевая тяжесть рюкзака и земное притяжение, наконец, вскарабкалась, на перевал Кара-Тюрек, не зная, что я увижу с него, и, обогнув край скалы на перевале, я, невероятно уставшая, подняв тяжёлую голову, неожиданно для себя вдруг увидела НЕЧТО - сразу за скалой передо мной во всю свою мощь и во всё великолепие растянулся огромный, белоснежный и фантастический Катунский хребет!

Белуха с перевала

 Вся панорама Аккема лежала перед моими ногами, далеко внизу, захватывая дух настолько, что дыхание моё перехватило, ноги сами собой ослабли, и я, упав на колени, от неожиданности и взрыва впечатлений просто разрыдалась, смеясь и плача, прикрывая рот обеими руками, стесняясь собственной слабости и нелепости положения. Природа, подхватив мою эмоциональность, моментально поменяла настроение, поднялся сильный ветер, набежали чёрные, тяжёлые тучи, туманом окутывая перевал и людей на нём. Тогда я вспомнила слова Бориса Суразакова: «В горах нельзя быть слишком эмоциональным!».

Ребята, перекрикивая ветер, встревожено кричали мне: 
- Света, что случилось? Нога?
- Нет!
- Рука?
- Нет!
- А что с тобой???
- К р а с и в о ! ! !

Несколько минут все громко смеялись. А затем команда:
- Плакать будешь потом, все быстро вниз! Нас вот-вот накроет снегом!

Я бежала вниз, всё ближе и ближе к Аккему, и мне было обидно, что я не успела радостно поплакать. Ведь не так часто ты плачешь от счастья…

Отступление и небольшая характеристика горы: Гора Белуха - самая высокая точка Сибири, взлетает вверх двумя вершинами, Восточная Белуха (4506 м) и Западная Белуха (4440 м). 

Восточная Белуха.	Западная Белуха.

Ледниковый панцирь Белухи дает начало истокам реки Катунь. Острые пики Белухи, сверкающие массы льда, отвесные каменные стены завораживают и внушают любому путешественнику восхищение и трепет. 
Прим. ред. Белуха была открыта для мира в 1897 году Василием Васильевичем Сапожниковым (1861-1924) - ботаником, географом, учеником К.А. Тимирязева, профессором Томского университета.

Сапожников В.В.

По одному из бытующих в Азии преданий, гора Белуха - это будущая Северная Шамбала, страна мистическая и закрытая для посторонних. Эти места связаны с именем Н.К. Рериха (который в экспедиции 1925-1928 гг. достиг Алтая - прим. ред.) и ежегодно привлекают в поисках просветления сотни путешественников. Издавна Белуху считали священной. Коренные алтайцы близко не приближаются к своей святыне, они считают ее прибежищем грозных сил и боятся даже смотреть на нее. По их поверьям на Белухе обитает Умай - богиня тюрков. Существует предание, что именно отсюда великий Будда - Гаутама пришел в Индию (иногда очертания сидящего в лотосе Будды видны под вершиной Западная Белуха). Староверы считают, что где-то рядом находится счастливая страна Беловодье, попасть в которую может не каждый. По другим поверьям от Белухи прямо до Эвереста идет энергетический мост. Кроме того, считается, что именно здесь находится центр Земли, энергетически связанный с Космосом. Многие верят, что Белуха - место, энергетически связанное с Космосом. Они уверенны, что это - «пуп» Земли. Именно так прозвали Белуху за то, что она равно удалена от трех океанов - Тихого, Атлантического и Индийского, и что она может давать людям заряд бодрости и здоровья. 

Белуха - далеко не самая высокая гора в мире, но, тем не менее, по степени опасности она в числе первых. Ледники спускаются так низко, что практически весь путь к вершине проходит исключительно по льду и снегу, а активное движение воздушных масс вокруг этой горы приводит к очень быстрому изменению погоды, но эта контрастность, как заряженная батарейка, и привлекает к горе огромное количество природной энергии.

Существует немало известных альпинистов, которые смогли покорить многие вершины мира, но которые так и не смогли взойти на Белуху…

Честно говоря, я очень не люблю это словосочетание - «покорять вершины». Вершину не покорить, это невозможно. Вершина лишь может либо позволить подняться на неё, либо нет. 

Итак, после того, как я увидела Белуху «вживую», я взяла за правило ходить к Её подножию хотя бы раз в году. Но моё трогательное отношение к Ней с примесью язычества не давало мне повода даже помыслить о восхождении на её вершину. Да и в силы свои я, честно говоря, не верила. Парашютный спорт, дайвинг - ещё куда ни шло, но альпинизм.… И только в прошлом году, когда я провожала группу друзей на вершину, стоя на леднике у подножия перевала Делоне, я почувствовала, что Белуха «разрешила» идти на неё. В те дни ожидания группы с вершины, проведённые мною у самой стены Белухи, произошло много интересного, что можно было бы назвать знаками. Но об этом я промолчу…

И вот наконец август 2009-го и я снова стою у Аккемской стены… 

Раннее утро, четыре часа утра, чёрное небо, полная луна прожектором освещает Томские стоянки, над Делоне висит огромный Сириус, и гигантская стена Белухи как будто бы светится изнутри голубым сиянием. Оба пика возвышаются над стеной, будто башни замка, и их самое остриё легко и нежно укутаны облачками, словно боа.

4 утра...

Рядом со мною мой друг и бессменный руководитель группы альпинист Александр Кузнецов, он же Сан Саныч, и его товарищ Эжер, тоже Александр, собирают палатку, готовясь к восхождению, пока я, принимая неестественные позы, целюсь сонным фотообъективом в вершины гор. Неподалёку шуршат палатками ещё несколько человек из коммерческой группы, идущей на восхождение вкупе с нами. Итого двенадцать человек, восемь из которых - практически «чайники», и четыре инструктора на всех.

Сан Саныч и Эжер.	Последние сборы перед выходом.

Я не стану описывать восхождение в виде технического отчёта. Расскажу лишь об ощущениях. Хотя всё же считаю своим долгом отметить: всё альпинистское снаряжение, типа обвязки, жумара, «восьмёрки», карабина, ледоруба, «кошек» и другой техники - для меня было совершенно новым и очень интересным. Сказать, что всё это было очень необходимым для продвижения по ледникам, снегу, трещинам и бергршрундам значит - ничего не сказать. Скажу лишь, что ледоруб стал моим ближайшим другом и товарищем на ближайшие несколько дней. Жумар я полюбила всем сердцем за помощь на подъёмах. «Восьмёрку» я бесконечно уважала за помощь на скоростных спусках. А «кошки» я совершенно искренне расцеловала каждую в отдельности в последний день похода, как и обещала, когда надёжно вгрызалась их когтями в жёсткие ледники, не боясь соскользнуть, провалиться, разбиться (почти не боясь). Хождение по ледникам через трещины в связках - также давало ощущение надёжности, что немаловажно, когда ты идёшь по снежным мостам.

И так я опишу лишь несколько эпизодов, которые наиболее врезались в память.

Эпизод 1. 

Надеемся только на крепость рук, 
На руки друга и вбитый крюк, 
И молимся, чтобы страховка не подвела… 

На прохождении крутых перевалов буры вкручиваются в склоны, прямо в лёд, навешиваются верёвки («перила») и люди, как обезьяны, кто ловко, кто коряво карабкаются вверх, врезаясь «кошками» в лёд и осыпая ниже - ползущих осколками льда и фирна, больно бьющих по лицу, если те не успели отвернуться и пялятся вверх, вслед уходящему, в надежде услышать заветное: «Перила свободны!». 

Кричать нужно очень громко, иначе тебя не услышат и движение затормозится, а инструктора придут в негодование. Но уж что-что, а кричать-то я умею - глотка натренирована. И когда я кричу хорошо поставленным голосом почти оперной певицы, рядом стоящие сотоварищи зажмуриваются и хохочут. 

При прохождении каждой последующей веревки организм прогревается до пота, дыхание сбивается, и встреча с буром, на «станции», радует, как встреча с лучшим другом - здесь тебя ждёт остановка и передых, если не забудешь встать на самостраховку. Неловкое движение - и тебе, если повезёт, лететь до следующего бура или, если не повезёт, непосредственно в бергшрунд, который ты благополучно-неуклюже переполз десять-двадцать минут назад. Но жить хотят все, а тем более «чайники», и поэтому все благополучно минуют перевалы. 

Перевалы приятны тем, что при прохождении через них во-первых, открываются новые великолепные виды, во-вторых, ты понимаешь, что одним перевалом на пути к вершине уже меньше, а в-третьих, можно передохнуть и при необходимости перекусить. 

Седло Берельского.

Делается это примерно так: хотя карманы твои и набиты перекусом, делать это как правило некогда, и поэтому если ты уже успел снять и упаковать «кошки» быстрее других, то быстро набиваешь рот шоколадом, курагой, орехом и снегом. Всё - ты сыт и подкинул организму необходимый калий и другие микроэлементы. Хорошо, если ты успеешь подкинуть это и другим рядом стоящим с тобой организмам, тогда не будет ныть совесть и не будет ощущения, что ты - горный хомяк.

Эпизод 2. 

Не бросай одного его, 
Пусть он в связке в одной с тобой, 
Там поймёшь - кто такой...

Золотые слова. ТАМ становишься тем, кто ты есть. Все маски слетают и твоё истинное лицо обнажается всем. Идя в связке, чувствуешь ответственность за товарищей, связанных с тобою одной верёвкой. А проваливаясь в трещину, боишься не только за себя, но и за то, что потянешь за собой остальных. Мы видели друг друга без масок. Я и раньше не раз замечала этот эффект в горах в самых различных компаниях - спадание масок. Но в наиболее экстремальных условиях это особенно прозрачно и ясно. Человек как будто бы оголяется. Эффект заканчивается сразу же, как только человек возвращается на базу. Маски возвращаются на свои места - на родные лица…

Тот самый, с которым ты, не задумываясь, пойдёшь в разведку, оказывается рядом с тобой именно тогда, когда ты спотыкаешься, падаешь, когда стоишь в растерянности, не зная, как перепрыгнуть трещину, ручей. Именно в этот момент из пространства протягивается его (её) крепкая рука и вытягивает тебя из трудного положения. Причём уверенно, без суеты и с юмором: «Ну вот, опять спаслась!»… Потом он поможет починить твою расслабившуюся «кошку», отстав ради тебя от группы, потом выведет из бесконечного лабиринта бездонных трещин, когда кажется, что выхода из него нет, а затем отдаст свой последний лейкопластырь для твоих сбитых пальцев ног… СПАСИБО ВАМ, РЕБЯТА… 

Эпизод 3.

Кашу без тушёнки есть нету больше сил, 
Ну кто же мне в палатке на морду наступил?…

На седле Берельского, перед восхождением, устанавливается штурмовой лагерь. 

Седло Берельского, на спуске.

Здесь ты ночуешь перед восхождением на вершину и после него. Суровость климата, отрицательная температура, ветер, сквозняком пронизывающий палатку, всё это сплачивает коллектив внутри самой палатки. Усталость, жажда, голод утоляются быстро, не выходя из палатки. «Ну что, сначала чайку?». Протягиваешь руку под палатку, зачерпываешь снег, кидаешь в кастрюльку на газовой горелке, туда же спрессованный из кармана лист смородины и бадана с Аккема, и через несколько минут уже громко швыркаешь горячим, ароматным чаем, причмокивая и прикрякивая от удовольствия. Сразу же влазишь в спальник и забываешься на час. Сквозь сон слышишь все разговоры в соседних палатках; справа по-немецки, слева по-украински, сзади русским матом чей-то гид объясняет, как закреплять палатку в снегу. Через час: «Ну что, супчику?». Никуда не двигаясь, находясь в том же спальнике наполовину тела, снова протягиваешь руку под палатку, зачерпываешь снег, кидаешь в кастрюльку, затем туда же пакет супа, и через несколько минут хлебаешь божественный суп-харчо, вприкуску с чесноком и салом, хрустя ржаными сухариками. «Ну что, снова чайку?» - и всё по новой… 

Потом ты выходишь под звёздное небо в импровизированный туалет, состоящий из снежной стенки, отделяющей тебя от взглядов лагеря высотой сантиметров в сорок, и прикрывающей тебя, сидящего, лишь по пояс, и, философски глядя в бездонную черноту небесной сферы, думаешь о бренности бытия, справляя нужду. И пока ты морозишь над снегу и ветру оголённые нижние части тела, прямо над тобой пересекает небо густой и сияющей полосой Млечный Путь, и черкают по небу, оставляя за собой яркие мазки, как на холсте, шустрые метеориты. Опускаешь удивлённые глаза на лагерь и изумляешься ещё больше: светящиеся изнутри туристические палатки, наполовину закопанные в снег, на фоне тёмно-синих гор и чёрного неба выглядят как космические корабли. Звёздные узоры быстро меняют своё положение в небе, и ты понимаешь, что всё это движется и летит в огромном пространстве: и «туалет», и ты без штанов, и палатки, и горы, и вон те огромные толщи льда, под отрицательным углом свисающие с боковых скал, и тот оттаявший недавно труп альпиниста, лежащий здесь с 2005 года после схождения лавины, и вообще вся планета, как космический корабль летит сквозь просторы космоса… В дополнение ко всему из-за гор вываливается тяжёлая, жёлтая луна и освещает всё вышеописанное ярким, холодным, неоновым светом... Ну скажите мне - где, в каком туалете, какого города мира вы сможешь увидеть и прочувствовать такое?!... 

Пронизанный насквозь жизненной философией, ты бредёшь в палатку, поддерживая штаны, залазишь в холодный спальник, моментально согревая его собой, и засыпаешь, утомлённый и счастливый, с мокрыми носками на тёплом пузе… Снятся трещины…

А рано утром, в сухих носках, но в мокрых ботинках ты идёшь на вершину, оставив палатку где-то далеко внизу…

Группа уходит наверх.	Группа вверх.

Эпизод 4. 

Весь мир на ладони - ты счастлив и нем…

На подходе к вершине, вдруг, Белуха, имея на то свои причины, показала характер: поднялся сильнейший ветер, норовя сдуть людей с гребня, снежная крупа больно била в лицо и царапала кожу, облака белым туманом залили путь так, что порой переднего в связке не было видно, и верёвка уходила в «молоко». Все крики уходили в никуда. Ветер относил любые звуки, вырывая их прямо из глотки. Преодолев последние сотни метров гребня, интуитивно догадываемся - мы на вершине. Мы - первая тройка. Останавливаемся, переглядываемся - можно конечно пройти ещё немного вперёд в поисках знаменитого ледоруба с колокольчиком, видимость на три-пять метров вокруг позволяет, но, памятуя о том, что буквально несколько дней назад прямо отсюда, с вершины, упал, сорвав карниз, парень из Самары, всего-то чуть-чуть отойдя от колокольчика, чтобы сделать фото на память, желание двигаться наощупь пропадает. Мы на вершине, это очевидно, остальные связки, возможно не пошли из-за непогоды и ждут на перевале, ждать нельзя, вперёд двигаться неразумно, прочь амбиции, нужно срочно спускаться, никто не знает, что может выкинуть Белуха. И как когда-то - снова некогда всплакнуть от счастья, нужно вниз. 

Начали спуск, в голове бьётся мысль: «Господи, что же такое нужно было подумать, чтобы Белуха скинула тебя прямо с вершины?!»… 

На спуске...

Вдруг вспоминаю: я же хотела сыграть на комузе на вершине горы! Чушь, это невозможно, я и не достану его из замерзшего кармана, и выбьет из рук ветром, и не будет слышно звука даже мне. Вниз. Стоп! А ещё я хотела бросить на вершину монету с гербом республики Алтай. Останавливаюсь, дёргаю за верёвку, кричу, что есть силы: «Сто-о-ой!» Не слышат. Напрягаю горло: «Сто-о-о-ой!!!». Оборачиваются:
- Что?!
- Сто-о-ой!
- Что-о-о?!?
Торопливо лезу во внутренний карман за монетой.
- Что-о-о?!?
- Сейчас!!!

На ходу ловлю улетающую от меня перчатку, вытираю ей сопли со снегом, кидаю монету, хватаю ледоруб, спешу вниз, надевая перчатку. Навстречу - следующая связка, орут: «Дошли??». Орём: «Да!!». Обходим их и вдруг один из нашей тройки, скромный, добрый и ответственный парень, неожиданно отстёгивается от нас и пристёгивается ко второй связке, орёт: «Я с ними! Я должен дойти до колокольчика!!»… «Ой, - думаю, - нехорошо это. Амбиции. Белухе не понравится. «Должен»… Кому должен?»… 

Иду вниз. Мама дорогая! А там, в разрыве облаков, где-то глубоко внизу, вся республика под ногами!!!

Вид с вершины.

 Бесконечные цепи гор, лежащие друг за другом, сползающие ледники, полосы дождя и снега над всем этим! И до меня доходит: я выше всех высот Сибири и Алтая!!! Я забралась сюда! Я смогла! Я сбыла мечту! 
Чувство восторга смешивается с чувством ужаса: теперь главное - благополучно спуститься, не поехать по склону, не позволить ветру сдуть меня с гребня. Ледоруб - наготове, кошки - плотно в склон, сквозь снежную кашу в глазах вижу, что девушка, идущая впереди меня так и норовит съехать со склона на пятой точке, как и я совсем недавно. 

На перевале нервничаем, погода ухудшается, вокруг молоко, в него и спускаться. Инструкторы, отважные люди, едва сдерживаясь в выражениях, снова и снова напоминают нам о правилах спуска на «восьмёрке», и мы скользим вниз, от верёвки к верёвке, неуклюже перепрыгивая через бергшрунд, всё больше обрушивая его края и расширяя его. Скромный, добрый и ответственный парень падает прямо в трещину, зависает, и мы, пристёгнутые самостраховкой, следим как без паники он пытается выбраться наружу. Прекрасная и сильная Ксюша, наш гид, самоотверженно и совершенно спокойно выговаривает: «Расслабься и передохни. Зарубись кошками и используй ледоруб». 

Ксюша.

И с тех пор ты стала близкая и ласковая, 
Альпинистка моя, скалолазка моя! 
Первый раз меня из трещины вытаскивая, 
Улыбалась ты, скалолазка моя…

Парня вытаскивают. Все облегчённо вздыхают и скользят ниже… Ещё несколько трещин пересекаем удачно, и, продвигаясь всё ближе к лагерю с оставленными палатками, понимаем, что уходим из непогоды, видимость значительно улучшилась, непогода осталась позади, далеко наверху. И вдруг впереди, как добрый маяк - радуга! Хороший знак! Фотографирую уставшим, промокшим, замёрзшим и запотевшим фотоаппаратом сказочную картину, снимаю рюкзак, «кошки», набиваю рот фруктовым батончиком, курагой и орехом, запиваю холодным настоем смородины, жимолости и аскорбиновой кислоты, надеваю рюкзак и, вкусно чавкая, спускаюсь в лагерь, то и дело многократно проваливаясь по колено в размокший снег. 

В лагере замечаю, что-то ли от усталости, то ли от гипоксии, то ли от обезвоженности, а то ли от всего вкупе я слегка «торможу» в действиях. И, расшнуровываясь, прямо из палатки Сан Саныч громко и чётко даёт мне указания - что и за чем делать: «Света, слушай сюда: ставишь ледоруб. Снимаешь рюкзак. Снимаешь каску. Снимаешь обвязку…»… и т.д.… И наконец заветное: «Ну что, сначала чайку?... А потом супчику!»…

Эпизод 5. 

«Не верьте измышлениям, что человек - не птица»…
«А, духовность, парень, точно, чтоб ты не сказал -
Это если весь свой мусор за собой убрал»…

Человек - удивительное создание. Казалось бы - он не приспособлен природой для глубин, вершин, и т.д., но был всюду, во всех уголках планеты. Он не имеет плавников, как рыба, но он может погрузиться туда, куда рыбы не заплывают; он не летает как птица, но может забраться туда, куда птицы не залетают. Везде и всюду он оставил свои следы, флаги, колокольчики. «Здесь был Вася».

Прим. ред.: Томские ночевки, которые появились здесь в 1972 г., как базовый лагерь томских альпинистов, совершавших очередное первопрохождение на Белуху. 

Томские ночевки.

Он ставит перед собой цели, всё сложнее и сложнее, и добивается успеха. Вперёд! Вверх! Осилить! Покорить! Во взгляде гордость. В бороде сосульки. Руки в боки. И при всём этом пафосе за спиной этого Человека по всей тропе полосой тянется… его мусор. Мусор - это то, что меня поразило, опечалило и огорчило до глубины души. Просторы снегов, вечные льды, величие гор, хрустальные наледи, и то тут, то там вытаивают на чистейшем снегу блестящие обёртки «Сникерса», останки пакетов, женских прокладок, и просто мусор, который этот Сильный, Красивый и Гордый Человек просто не хочет нести вниз, ему лень, и он оставляет его на тех местах, к которым стремился, о которых мечтал, о нетронутости и девственности которых он будет красиво и пафосно рассказывать друзьям и родственникам, вернувшись в свою родную «цивилизацию»… Несочетаемые вещи. В моей голове одно с другим не сходится… 

Эпизод 6. 

Зайдём в этот терем торжественно-скромный,
Который в народе часовней зовут…

Дай Бог здоровья тем, кому пришла в голову идея о строительстве Аккемской часовни, и тем, кто её строил.

Часовня.

 Я говорю о часовне Святого Архангела Михаила, что была воздвижена у подножия горы Белуха в память о погибших в Горном Алтае спасателях, альпинистах и туристах. Я читала в прессе о том, что многие алтайские старейшины отрицательно отнеслись к факту сооружения православной часовни у подножия высшей точки Сибири горы Белухи, или Кадын-Бажи. Но там, в горах, поверьте на слово, не думаешь о национальности религий. После нелёгкого спуска с обнажённого, абсолютно открытого Аккемского ледника, изрезанного лабиринтом трещин, в условиях непогоды с плохой видимостью, после многократного то одевания, то снимания «кошек», с избитыми коленями о камни морены и курумника, невероятно уставшая, я, с радостью и вздохом облегчения, отыскала взглядом ещё едва уловимый, где-то далеко впереди, в густом тумане, силуэт одинокой и маленькой часовни. Стоит ли описывать радость встречи с этим островком надежды средь живых валунов и непогоды? Мы ввалились в часовню, как к родной маме и бухнулись на её чистые, белые, кедровые лавки. Мы тяжело дышали и нам было стыдно, что с нас на чистый пол стекают лужи воды. Но было так хорошо, так мирно. И каждый мысленно благодарил Всё и Вся за то, что гора с миром отпустила нас. Бывало и похуже… Лишь через несколько часов выяснилось, что отставшей части группы пришлось переночевать прямо в часовне, т.к. всё тот же скромный, добрый и ответственный парень сломал руку на подходе к ней. И было очень неуютно оттого, что ты уже в тепле, на нижней базе, покушал горячего и согрелся в бане, а часть людей в это время сидит в часовне, среди непогоды и дождя со снегом, и, хлебая чай, слушает музыку шумного Аккема и грохочущих камнепадов за кедровыми стенами… 

Нижняя База.

Но закончилось всё очень и очень благополучно, и вот я сижу в своём доме, за написанием сего рассказа, абсолютно счастливая и очень довольная всем и собой, не смотря на небольшое количество йода, бинта и мази Вишневского на некоторых частях моего тела. 

И в заключение я прошу только об одном: умоляю, не спрашивайте меня - зачем я хожу в горы, и что я там потеряла… 
Так оставьте ненужные споры -
Я себе уже все доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал…